Многие священники высылались, другие спешили расстричься и заняться какой-либо мирской профессией. Ходить в церковь стало опасно. Слышал разговоры: женщина заметила сослуживицу, выходившую из церкви, донесла, и богомолку прогнали с работы. Рекламные полосы газет заполнились объявлениями: «Я, служитель культа такой-то, понял, что обманывал народ, и снимаю с себя сан». Но чаще можно было прочитать такое: «Я, сын служителя культа такого-то, отрекаюсь от отца и не желаю с ним иметь что-либо общее». Подобное отречение становилось индульгенцией: отрекшийся мог поступить в вуз» его могли принять на более или менее ответственную работу; принадлежность же к духовному сословию исключала и то и другое. Поговаривали, что многие отречения были предварительно согласованы с родителями, не желавшими закрывать своим детям дорогу в жизнь, семейные же связи в глубокой тайне поддерживались,
С целью отвлечь людей от церкви накануне крупных православных праздников повсюду устраивались вечера с играми и танцами, концерты. Поначалу эти вечера носили несообразные названия: «Красная пасха», «Красное рождество» и т. п. Это не мешало многим их участникам, придя домой, на следующее утро «разговеться» и отметить отвергаемый праздник хорошим застольем. Разве только без хождения в церковь.
Вместо крестин устраивались гражданские октябрины, обычно в клубах, с привлечением представителей общественных организаций. В торжественной обстановке новорожденному присваивалось не христианское, а новое, революционное имя: Ким (т. е. Коммунистический интернационал молодежи), Револ (Революция, Октябрь, Ленин), Владлен (Владимир Ленин), Маркс, Коммуна, Марсельеза, Энергия и т. п.
Взрослые люди тысячами меняли свои наследственные, «поповские» фамилии: Спасский становился Безбожниковым, Преображенский – Октябрёвым, Троицкий – Советским. Об этом можно прочитать в старых газетных подшивках. Правда, к концу 1929 года фамилия Троицкий снова пошла в ход: после высылки из СССР Троцкого сотни его однофамильцев решили переменить свою фамилию на сходную, но менее одиозную – Троицкий.
Православная церковь до 1917 года была в России господствующей, государственной, поэтому-то в первую пятилетку она стала главным объектом кампании. Но, разумеется, борьба шла против всякой религии, всех вероисповеданий. Плохо знаю, как обстояло дело в мусульманских районах, но помню разговор со старым русским крымчанином во время пешего путешествия по
Крыму с приятелем летом 1939 года. Тогда Крым, населенный преимущественно татарами, был Крымской АССР. Этот крымский старожил, участник Гражданской войны, говорил нам об очень скверном отношении крымских татар к русским и к советской власти в целом. Одной из причин, по его словам, было закрытие в Крыму всех мечетей и высылка мулл. Мы переспросили; да, все мечети были закрыты, без исключения. Не могу проверить, так ли это было. Во всяком случае, на южном берегу Крыма, который мы весь обошли, ни одной действующей мечети мы не встретили…
Отрицательные последствия крайних мер в отношении религии стали вскоре очевидны. В июле 1929 года было принято постановление «О недопустимости искажения партийной линии в области борьбы с религией», в котором осуждалась практика закрытия церквей без согласия трудящихся и без соответствующей подготовки к этому населения. В допущенных «перегибах» (термин постановления) обвинялись, разумеется, власти на местах. Характерное для Сталина азиатское лицемерие: все свои явные ошибки задним числом относить на счет чрезмерно ретивых и невежественных местных администраторов, якобы не понявших четких и правильных директив, исходивших сверху. То же вскоре случилось и в отношении перегибов в области коллективизации и раскулачивания: Сталин решил выйти сухим из воды, опубликовав (когда уже поздно было исправлять ошибки) свою известную статью «Головокружение от успехов».
Несмотря на постановление 1929 года, я не помню, чтобы какая-нибудь незаконно закрытая церковь, во всяком случае в Москве, была восстановлена. Сделанное было сделано. Однако накал постепенно угасал, и верующих оставили в относительном покое. В 1947 году был распущен совершенно захиревший в войну Союз воинствующих безбожников во главе с Емельяном Ярославским (кстати, весьма непродуманным было назначение на этот пост еврея – в глазах православных «иудея»). Антирелигиозная пропаганда была переименована в научно-атеистическую, часто её даже стали называть более мягко и общо – научно-просветительной.
