— Я знаю, — отмахнулась Нелл, — ты накормил меня зелеными овощами.
— Правильно.
— Как получилось, что Джекка тебя ни разу не видела?
Тристан едва не подавился.
— Ты должна перестать подслушивать разговоры других людей.
Нелл ничего не сказала, только продолжала смотреть на него.
Трис сдался.
— Я встретил Джекку случайно. Была темная безлунная ночь, — начал он. История была достаточно невинной, чтобы рассказать ее ребенку. В конце концов, они с Джеккой только разговаривали. И Трис поведал Нелл о вечерах, которые провел вместе с Джеккой, включая пикник у озера.
Нелл поболтала соломинкой в напитке, обдумывая услышанное.
— Целовались?
— А это, юная леди, совершенно не ваше дело.
Нелл молча ждала.
— Да, — ответил он. — Немного.
— Получается, что она никогда не видела твоего лица?
— Нет, — сказал Трис. — Но я собираюсь появиться на вечеринке Рида, и тогда она меня увидит.
— Надеюсь, ты ей понравишься, — очень серьезно промолвила Нелл. — Иначе она не станет красить мой игровой домик.
Тристан расхохотался.
— Нелл, ты умеешь поставить меня на место. Я как-то не подумал, что могу показаться ей… непривлекательным. Твоя мама считает Рида очень красивым мужчиной. Думаешь, Джекка может променять меня на него?
Он шутил, но Нелл не улыбнулась.
— Всем девочкам в нашей школе нравится Скотти, потому что он красивый. На него приятно смотреть, но он противный.
Улыбка сползла с лица Триса. Похоже, племянница собиралась сказать ему что-то серьезное.
— Он тебе не нравится?
— Нет. Мне нравится Дэви, но он уродлив.
— Понятно. И что все это значит?
— Мне кажется, лучше, когда внешность и внутреннее содержание соответствуют. Жаль, что Дэви выглядит не так же, как Скотти.
Трис нахмурился, пытаясь понять, на что она намекает.
— Ты хочешь сказать, что я не должен идти на вечеринку в джинсах и старой рубашке, в которых обычно хожу на барбекю?
— Нет.
— На Джекке будет сказочное платье. Может быть, мы заедем ко мне домой, и я облачусь в смокинг?
— А я что надену?
Трис достал из кармана телефон и дал племяннице.
— Позвони мисс Люси. У нас есть еще пара часов. За это время она успеет сшить тебе бальный наряд.
Вскоре после этого они приехали на вечеринку. Тристану очень понравилось танцевать с Джеккой, но было кое-что более важное. Трису показалось, что она смотрит сквозь то, что Люси называла «экстерьером», и заглядывает ему прямо в душу. Он просто стоял и ждал, пока Джекка что-то для себя решала, и никогда еще не чувствовал себя таким обнаженным.
Всю жизнь женщины вешались ему на шею. Максимум, что ему приходилось делать, это взглянуть на приглянувшуюся долгим взглядом из-под полуопущенных ресниц, и та была готова упасть в его объятия. Этот магнетизм доставлял ему массу проблем с пациентками. Он даже как-то поговорил об этом с отцом.
— Профессионализм — это главное, — сказал отец. — Ты должен быть профессионалом и в кабинете, и за его пределами. Держи дистанцию с пациентками. Найди девушку, к груди которой ты ни разу не приставлял стетоскоп.
Трис всегда следовал этому совету, хотя и не без труда. У него была пациентка, имевшая трехлетнюю дочь, — молодая разведенная женщина, из-за которой он едва не позабыл все свои правила. Когда она уехала из Эдилина, он не знал, радоваться ему или впадать в отчаяние. Если бы она оставила адрес своего нового места жительства, вполне возможно, он поехал бы за ней.
Теперь, познакомившись с Джеккой, он был рад, что не сделал этого. Ни та женщина, и никакая другая ни разу не смотрели на него так, как Джекка. Впервые в жизни Трис почувствовал, что красивая внешность ничего не значит. Почему-то ему показалось, что для Джекки не стало бы решающим фактором, будь он весь покрыт шрамами от ожогов. Она смотрела в душу, а не на внешность.
То, что он прошел ее испытание, принесло ему глубочайшее удовлетворение. Он сдал экзамены в медицинской школе, основываясь на тех знаниях, которые получил, но испытание Джекки основывалось на том, кем он действительно был.
Когда Трис увидел ее в толпе, она пробиралась к двери. Судя по всему, жители Эдилина, большинство из которых были его родственниками, игнорировали ее. Ему следовало бы разозлиться, а он вместо этого обрадовался. Значит, она принадлежала только ему одному.
