— Где именно?
— Я провожу вас к нему, — сказал этот человек.
— Превосходно, — ответил Исаак бодрым тоном. — В поля Сант-Доменека.
— Шшш, — прошипел провожатый. — Домашних потревожите.
— У сеньора Висенса домашние летним вечером так рано ложатся в постель? — заметил Исаак тем же голосом. — Пойдемте. Идите вперед, мы последуем за вами.
— Сеньор, — прошептал его спутник. — Думаю, нам не следует идти с эти человеком за пределы города. Что, если…
— Успокойся, дитя, — сказал Исаак обычным голосом. — Поля за воротами — не легендарные пустыни Востока. К тому же там будет прогуливаться много людей. Нельзя ожидать, что сеньор Висенс будет вести тайное дело посреди толпы за воротами. Уже стемнело?
— Еще нет, сеньор. На западе пока что есть свет.
— Хорошо, — сказал Исаак. — Пошли, мальчик.
После захода солнца массивные городские ворота закрывали и запирали. Когда Исаак и его спутник подошли к ним, их провожатый уже договорился о выходе, привратник запер маленькую внутреннюю дверь и повесил ключи на гвоздь. Он собирался вернуться к обычному вечернему времяпрепровождению, то есть к большому бурдюку вина. «Хочу отметить святой день» объяснил он и предложил им разделить с ним вино. Их отказ как будто вызвал у него недоумение, еще больше привратника удивило их нелепое желание выйти из города.
— Уже поздно, сеньоры, — сказал он. — Слишком поздно. Вам лучше бы остаться в городе.
— Мне нужно повидать человека, — ответил Исаак, — живущего за воротами.
Привратник вгляделся в его лицо.
— А, — произнес он. — Я знаю вас. Вы врач, так ведь? Там кто-то заболел? Это другое дело.
И снял кольцо с ключами с гвоздя.
— Нет, — сказал Исаак. — Я иду просто подышать свежим воздухом.
— Вы готовы платить деньги, чтобы подышать воздухом за воротами? — спросил озадаченный привратник. — Воздух там тот же самый, разве не так?
Усилия, потраченные на это логическое рассуждение, потребовали очередного возлияния, и привратник не замедлил принять необходимое средство. Потом взглянул на свои ключи.
— В самом деле, привратник. Воздух тот же самый, — сказал Исаак, позвякивая горстью монет. — Важно, кто дышит им вместе с тобой, так ведь? — добавил он.
— Да, сеньор, — ответил привратник, глядя теперь на руку врача.
— Открывай дверь, добрый человек, — нетерпеливо сказал спутник Исаака. — Наш друг уже заждался нас.
— А, — сказал привратник. — Конечно, — и завозился с ключами, сунул в замок сперва один, потом другой. — Ну, вот, — сказал он, толкнув толстые доски. — Дверь открыта, так ведь?
Исаак положил в раскрытую ладонь привратника монету, потом другую.
— В честь твоего святого дня.
Привратник, не закрывая двери, смотрел вслед уходящим.
— Пьяный небось, — пробормотал он, взглянув на деньги в своей руке. — Пьяный дурак, — произнес он громко, с трудом ворочая языком. Покачал головой, похлопал глазами, сосчитал деньги и сунул их с преувеличенной осторожностью в кошелек.
Спрятав свое маленькое богатство, привратник сел, прислонившись головой к воротам, и под умиротворяющим ветерком, дувшим в открытую дверь, спокойно заснул.
— Эй, сеньор Меркурий, — позвал Исаак. — Подождите минутку.
— Что? — спросил провожатый, прекратив быстрый подъем по крутому склону холма и оглянувшись.
— Где место, которое назначил для встречи сеньор Висенс?
— Я должен проводить вас туда, сеньор Исаак, — сказал провожатый. — Он приведет вас обратно.
— Да, я знаю, — сказал врач. — Где это?
— Хозяину еще не безопасно встречаться с вами. Слишком светло. Если последуете за мной, я провожу вас туда, где вы сможете спокойно подождать его.
Провожатый повернулся и стал подниматься впереди них.
— Скрытный человек, — прошептал Исаак спутнику. — Узнаешь его?
— Трудно сказать, сеньор. На голове у него капюшон, лицо в тени, но он мне кажется незнакомым.
— А, — сказал Исаак. — Голос его я уже слышал, но довольно давно. Его зовут Марк. Крупный человек, — добавил он, — с грубыми чертами лица и неприветливым выражением.
— Значит, вы видели его? Собственными глазами?
— Да. Уже давно, когда был еще зрячим. За год или два до того, как город поразила черная смерть. Он уехал после одного неприятного происшествия, оставаться здесь ему было неразумно. Удивляюсь, что он осмелился вернуться.
