Розаменд уже открыла рот, чтобы в очередной раз укоризненно воскликнуть: «Дженни!», но тут задребезжал знакомый звонок. «Будь ты проклят!» — вскрикнула Дженни, и ринувшаяся на зов тети Розаменд лишь с упреком качнула головой.
Лидия Крю ждать не любила. И сейчас она пребывала не в лучшем настроении. Сидела выпрямившись в своем кресле и постукивала по подлокотнику костлявыми пальцами.
— Хотелось бы услышать, говорила ли ты с Дженни.
— Еще нет, тетя Лидия.
— Почему же?
Розаменд подошла чуть ближе к тетиному трону.
— Не хотела ее расстраивать.
— А почему она должна расстроиться? Давно пора покончить с баловством! Хватит потакать ее капризам! Или ты думаешь, что Дженни так и будет жить под стеклянным колпаком?
— Я думаю, что ей лучше дать хорошо выспаться.
— Если ей это удастся! — язвительно произнесла мисс Крю. — Напоминаю: ты должна ее запереть. К счастью, через окно ей никак не выбраться. Вы обе очень сердились, когда я велела поставить решетки на окна. Я ведь говорила тебе, что не люблю, когда девочки спят на первом этаже без должной защиты. Надеюсь, теперь 1Ы понимаешь, что я была права.
— Тетя Лидия!
— Ну?
— Она ужасно расстроится, если се запереть.
— А зачем ей знать, что ее запрут? Она узнает, если попытается выйти, а уж если попытается, то пусть себе расстраивается. Заслужила. Или, по-твоему, пусть разгуливает по ночам?
— Нет, конечно нет.
— Значит, делай, как я сказала! Запри дверь, как только она уснет, и отопри до того, как она проснется утром.
Предельно просто, так что действуй! А теперь принеси мне горячего молока. Больше, надеюсь, ты мне не понадобишься.
Пока Розаменд кипятила молоко, мисс Крю уже перебралась в спальню. Она просто высунула руку в дверь, чтобы взять с подноса чашку с молоком, и тотчас же снова захлопнула ее. Больше Розаменд не придется выслушивать грубости мисс Крю. И она в последний раз выполняет ее приказание и слышит в благодарность лишь хриплое «Спокойной ночи». Эта мысль поразила ее. Ей казалось, что она обречена навечно оставаться теткиной служанкой. Розаменд с двумя другими чашками пошла к Дженни.
В комнате никого не было — только бугорок в кровати и сдавленный смешок из-под пухового одеяла. Когда же Розаменд отвернулась, чтобы поставить поднос, все вернулось на свои места, и Дженни была тут как тут — чертик на пружинке с развевающимися блестящими волосами.
— Вот как я быстро, скажи, а? Ну, скажи? И все в полном порядке! «Награда за добродетель, или Плитка шоколада» — вот как я назвала бы свой рассказ об этом. Как в тех чудесных книгах у матери тети Лидии, когда та еще была прелестной юной девушкой! Роз, представляешь: тетя Лидия — прелестная юная девушка, или противная упрямица, или в длинном платьице, как тогда одевали детей! А на личике — шерстяная вуалька, чтобы свежий воздух не попортил кожу! Я видела одну такую — тетя Люси показывала мне свой альбом с фотографиями. Там вообще непонятно, как малышка не задохнулась. Неудивительно, что они так часто умирали.
Дженни пила молоко и болтала, а потом вдруг стала зевать, милостиво разрешила подоткнуть одеяло, подставила щеку для поцелуя и пожелала сестре спокойной ночи.
Розаменд ушла к себе в комнату и все думала, стоит ли запирать Дженни. Она не сказала тете Лидии ни «да», ни «нет». Раньше она никогда не запирала дверь и теперь не хотела. Если Дженни проснется среди ночи и обнаружит, что дверь закрыта, с ней может произойти что-нибудь ужасное. Оказавшись взаперти, человек может вообразить себе все тюрьмы на свете, и они начнут видеться в кошмарных снах. Розаменд решила оставить дверь открытой. Дженни спит, а она пока уложит кое-что из своих вещей — не упакует, а просто отберет и подготовит. Розаменд сновала по комнате, все раскладывая, потом разделась и легла в постель. Спать она не собиралась, но едва ее голова коснулась подушки, как все мысли отлетели, все события исчезли и все утонуло в сонном тумане.
