— Я не усну, — сказал Конрад. — Скоро за нами придут. Помоги мне одеться.
Тонкая бледная полоска зари едва проступила вдали над холмами, когда пришёл капеллан. Конрад был уже одет и ждал, сидя у окна.
В комнате слуги заспанный Дингер укладывал свой немудрёный скарб в походный мешок. Лендерт тоже отправился собирать вещи, оставив Конрада наедине со священнослужителем. Беседовали они недолго: барон отвёл сыну мало времени для молитвы перед дальней дорогой.
Капеллан ещё не успел уйти, как явились два лакея проводить наследника к карете. Прижимая к груди Библию, Конрад приостановился на пороге, в последний раз обвёл взглядом свою комнату и медленно вышел. За ним последовали капеллан и лакеи. Лендерт и Дингер шли впереди, освещая путь фонарями.
Во дворе ожидала четырёхместная дорожная карета, запряжённая четвёркой лошадей разной масти: тремя гнедыми и вороной, на спине которой покоилось форейторское седло. За каретой стояла повозка с багажом. Лендерт поставил в неё сундучок со своими вещами, а сверху бросил мешок Дингера. Шестеро вооружённых слуг — охрана наследника — держали под уздцы осёдланных коней.
Один из лакеев открыл дверцу кареты.
Конрад с отчаянием оглянулся на капеллана.
— Я не могу ехать, пока отец не благословит меня! Отведите меня к нему!
Никто не двинулся с места.
— Ваша светлость… — робко начал капеллан.
В этот момент на крыльцо в сопровождении пажа, несущего факел, вышел барон Норденфельд. Конрад сделал движение, словно намеревался броситься к отцу, но, увидев выражение его лица, сдержал свой порыв. Герхард неторопливо спустился по мраморной лестнице и подошёл к сыну. Мгновение они смотрели друг на друга, будто сквозь невидимую стену. Плечи Конрада чуть заметно дрогнули, он опустил глаза. Герхард перекрестил его.
— Дитя моё, надеюсь, вы будете счастливы в Зенене и ваша душа, наконец, обретёт покой и благодать Божью.
Это были последние слова, которые довелось услышать Конраду от барона Норденфельда. По крайней мере, в земной жизни…
…У ярости ослепительный, красно-оранжевый цвет огня.
Очнувшись, Конрад резко тряхнул головой, стремясь поскорее избавиться от страшного видения: ему снились объятые пламенем, разъярённые животные. Они дрались между собой, сгорая в огне собственной ненависти…
Пока он спал, совсем рассвело. Между неплотно задёрнутыми занавесками кареты виднелось ясное небо.
Он взглянул на своих спутников. Лендерт и Дингер дремали, сидя напротив него. Высокий широкоплечий голландец упирался локтем в бок худощавого Дингера.
Карета была достаточно стара, но в её конструкции имелось важное новшество — рессоры. Перед долгим путешествием её покрасили, обтянули сидения бархатом, заменили грубые кожаные занавески более длинными и красивыми, из плотного жемчужно-серого шёлка.
Конрад лежал на заднем сидении, укутанный тёплым пледом. Бессонная ночь, переживания и долгая дорога утомили его. Он никогда не выезжал так далеко за пределы имения. У него невыносимо болела голова.
Приподнявшись, он отодвинул занавеску и выглянул в окно. Солнце озаряло долину удивительной красоты, окаймлённую такими же низкими холмами, как те, что окружали замок Норденфельд. По их склонам зеленели сады, а выше, до самых вершин, поднимался густой лес. Карета катилась по пустынной дороге, пролегающей через поля. Лошади бежали ровной рысью, направляемые твёрдой рукой опытного форейтора, и пассажиры почти не ощущали тряски. Тем не менее, Конрада укачало. Чувствуя, что не может справиться с подступающей тошнотой, он тронул Лендерта за колено.
— Прикажи остановить, мне плохо.
Не дожидаясь, пока разбуженный голландец сообразит, в чём дело, Конрад открыл дверцу кареты и выпрыгнул на ходу. Чудом ему удалось удержаться на ногах.
— Стой! — крикнул форейтору Лендерт и выскочил следом, успев оттолкнуть мальчишку на обочину дороги. Мимо них странным зигзагом проехала повозка с багажом. Испуганный возница тянул на себя поводья. К счастью, запряжённая в повозку рыжая кобыла оказалась смирной и непугливой. Она остановилась, удивлённо пофыркивая и поводя ушами. Но норовистые лошади следовавшей сзади охраны с ржанием поднялись на дыбы.
