— Женщины всегда любят подлиннее, — ухмыльнулся Шашель.
— Ты что, пёс, нюх потерял?! — взвился председатель Мао. — Шутник?! Ты у меня пошутишь с ломом в жопе!
— Михаил! — возмутилась подруга председателя.
— Алёнушка, это же образное выражение! В переносном смысле, — развёл ручками Мао. И тут же уточнил для Шашеля: — А лом в жопе — в прямом!
У Шашеля похолодело в груди. Но Алёнушка махнула рукой — продолжай.
— Кор… В общем, тот парень, Гусар…
— А фамилия его как? — поинтересовалась девица.
— Шут его знает как фамилия, — пожал плечами Шашель. — Одно только знаю: он вчера из нашей девятой зоны откинулся. С корешем со своим, с которым к неманам прикатил. Кореш, тот постарше, видать, из блатных. У него, Щебетун говорил, лапы в наколках…
— Какой ещё щебетун? — не поняла Алёнушка.
— Ну Боря, глухонемой…
— Как же глухонемой может щебетать? — удивилась девушка.
— Он-то немой, — подтвердил Шашель, — да только так руками размахался, что чуть Горбачу шнифт не выставил!
— Что не выставил? — совсем потерялась Алёнушка.
— Глаз чуть не выбил…
— Ты когда до чемодана дойдёшь? — раздражённо влез Мао.
— Так дошёл уже. Боря насчёт машины сомневался, ей хоть и полтора года всего, но неманы на такие мелочи, как «шестёра», обычно не размениваются. Пошли к Шарлю…
— К какому Шарлю? — снова перебила девица.
— Алёнушка, это неважно! — ответил за Шашеля председатель. — У них там один Шарль. Он их бизнес держит.
— Ну да, — кивнул головой Шашель. — А Шарль с Гусаром вроде как давние знакомцы. Тот лично за неё Гусару отстегнул. Уж не знаю сколько.
— Чемодан! — напомнил Мао.
— А когда эти козлы уходили, — понятливо продолжил Шашель, — Боря на заднем сиденье нашёл «дипломат». Такой коричневый, кожаный. Побежал их догонять. Мычит и суёт: мол, вы забыли. Блатарь, типа, вроде в непонятке был, а Кирюха этот по-немански с Борей на пальцах зашпрехал и чемоданчик с собой прихватил…
— Ты что-нибудь понимаешь, Алёнушка? — быстро повернулся Мао к костюмированной девице. Глазёнки его вспыхнули.
— Что тут понимать? — пожала та плечами. — Два жулика взяли кейс из машины Вострикова.
— А как же тот, который ребята Драбкина с собой унесли? — спросил Мао.
— Да разве у человека не может быть двух кейсов? — заметила девица.
— Зачем? — не понял кореец. — Зачем он два кейса на встречу вёз?
— Один отдал, другой себе оставил, — растолковала Алёнушка. — Что ж ему, без кейса ходить?
— Да, да, конечно… — разочарованно протянул председатель. Глазёнки его потухли. — Что ж ему, без кейса ходить… Тем более он всё равно лежит. Ведь лежит уже?
— Лежит твой Востриков, — успокоила Михаила Ёсункуновича Алёнушка. — Куда ему деться?
в которой разыгрывается таёжная шахматная партия
21 апреля, Мокрый Паханск, с часу дня до двух
ПОСЛЕ БЕСЕДЫ С КРИМИНАЛИСТОМ Гольдманом, из которой Костя узнал о существовании грибка и шаламандрика, следователь направился в центральный парк культуры и отдыха с намерением прояснить некоторые обстоятельства ночного происшествия у знающего человека. Человек этот не раз помогал Костанову по старой дружбе. Можно даже сказать, по-соседски.
На веранде за столиками склонились над шахматными досками разномастные головы ребятишек. Между рядами чинно бродил пожилой поджарый мужчина с бутылкой пива «Балтика» № 3. Мужчина изредка делал глоток «из горла», останавливался у какого-нибудь столика и некоторое время беседовал с юными гроссмейстерами. Костя неслышно подошёл сзади.
— Саша, эта фигура как называется? — поинтересовался сухопарый у серьёзного пацанёнка лет тринадцати.
— Это конь, Николай Павлович.
— Кооонь… — протянул Николай Павлович. — Вот именно — конь! А ты им ходишь, как лошадью. Поставь назад, в стойло. Другой вопрос, если б ты играл испанскую партию…
Костя тронул ментора за плечо.
— Здоровы будьте, Константин Константиныч, — не оборачиваясь, приветствовал следователя мужчина. — Я сейчас покажу этим юным дарованиям один славный вольт, и мы с вами перетолкуем. Милости прошу до моего кутка.
Костанов присел за столик в углу. Здесь тоже стояла доска в клеточку, рядом валялось несколько чёрных и белых фигур. Тут же лежали раскрытый журнал с хитроумной шахматной задачкой и фотографией лысого дядьки по фамилии Крыленко, футляр с очками и пачка папирос «Беломор». Вскоре подтянулся сам Николай Павлович.
