Упражнения в стиле - страница 86
— Признаюсь, что верю вам безраздельно.
— Вот видите! Ну ладно, покончим с этой темой и будем считать, что мы добились начатков взаимопонимания, которое во время ООНо сулило народам всеобщий мир. С вашего позволения, я продолжу свою прогулку. Рад был с вами познакомиться.
И прохожий удалился под трели мастера, свистевшего на обеденный перерыв. Сидролен совершил обратный переход шоссе с удвоенной осторожностью, ибо наступил тот вечерний час, когда уаттомобили едут утолять жажду. Выбравшись живым и невредимым на противоположный тротуар, он вновь констатировал, что загородка и дверца в ней девственно чисты от всякой мазни.
Укропная настойка с минералкой, литровка с красным и баночка с горчицей уже поджидают Сидролена к обеду. На сей раз ему подают паштет из анчоусов, деревенскую кровяную колбасу под картофельной шубой, рокфор и три ромовых бабы. Анчоусы серы и слякотны, как осенний день, кровяная колбаса малокровна, картофельная шуба вся в прорехах, рокфор скрипит под ножом, а ром в дряблых бабах может претендовать самое большее на звание воды.
Сидролен вздыхает и шепчет:
— Опять фиаско!
— Ну и что же подают в вашей люкс-таверне? — осведомился герцог д’Ож.
Хозяин ответил:
— На первое — боршч, это такой шлавянский швекольный шуп, на второе — рубцы «Украшение воина», и все это идет под вино с виноградников Сюрена.
— Господи Боже, и еды-то на один коренной зуб! — презрительно фыркнул герцог.
— А мессир когда-нибудь пробовал боршч? — возразил трактирщик, оскорбленный в своих трактирщицких чувствах до такой степени, что стал наглым.
— Черт меня побери! — воскликнул герцог, обращаясь к Пострадалю. — За какого сосунка он меня принимает? Да я знаю про боршч еще со времен королевы Анны[*]!
Потрясенный трактирщик тут же отвесил герцогу низкий поклон.
— Судя по твоей роже, — продолжал герцог, — ты и слыхом не слыхал, кто такая королева Анна.
— Я, право, мессир...
И в самом деле, похоже было, что трактирщику об этой даме ровно ничего не известно.
— Ах, Пострадаль! — посетовал герцог. — Смотри, как быстро народ забывает о своих добрых королях и прекрасных королевах! Каких-нибудь несчастных двести лет прошло, и вот этот презренный трактирщик уже знать не знает, кто такая Анна Владимировишня, что, впрочем, не мешает ему подавать своим постояльцам боршч. Ладно, Бог с ним совсем!
И, пользуясь достигнутым моральным перевесом над хозяином, герцог продолжал в таких словах:
— Для начала, трактирщик, я выпью перед боршчом штаканчик какого-нибудь экштракта, к примеру, укропной наштойки. Можешь ты подать мне укропной наштойки?
— Ах, мессир! — вскричал трактирщик, чуть не плача. — Нижайше прошу вас, не извольте позорить герб моего трехзвездного заведения!
И он опять принялся отвешивать поклон за поклоном.
— Ну и кривляка, — заметил герцог, — извивается что твой маг или магометанин.
— Могу ли я подать вам укропной настойки?! — продолжал трактирщик душераздирающим голосом. — Мессир, я держу укропные настойки не одной, а десятков марок!
— Ишь ты! Ну так неси самую лучшую. И пускай моим лошадям зададут самого лучшего овса, самого лучшего сена и подстелят самой лучшей соломы.
Слуги засуетились вовсю. Герцог раздавил великое множество стаканчиков укропной настойки. Двое дюжих мускулистых молодцов внесли громадный котел с боршчом, но тут в таверну с ужасными воплями ужаса ворвался некто. Он трясся как осиновый лист, и его желто-багровая физиономия с зелеными прожилками постепенно белела как мел.
— Ой-ой-ой! — запричитал он, подпрыгивая на месте. — Ой-ой-ой!
— Эктор! — вскричал трактирщик. — Не стыдно ли тебе, не позорно ли тебе нарушать своим воем покой моего питейно-трапезного заведения?! Да я тебя сейчас палкой отколочу, ей-Богу! Это мой слуга, конюх, — разъяснил он герцогу.
— Ой-ой-ой, Иисусе сладчайший! — причитал без умолку слуга-конюх. — Ой-ой-ой, какого я страху натерпелся, во всю мою несчастную служебно-конюшенную жизнь я так не пугался, как нынче! Ой-ой-ой, как боязно!
— Да расскажи, что стряслось-то?
— Нельзя ли мне сперва стаканчик укропной настойки для укропления сил?
Эктор потянулся было к бутылке на столе герцога, но тот крепко треснул его по пальцам.
