Пока герцогу отчищали одежду, а сам он упревал в горячей воде, его сморил сон.
Прикрыв за собой дверцу, Сидролен первым делом поглядел, по-прежнему ли хулиганские надписи оскверняют загородку, отделяющую бульвар от косогора рядом с баржой. Надписей не было. Закончив осмотр, он решил перейти бульвар и взглянуть, как идут работы напротив: там готовились возводить жилой дом, пока же на этом месте зиял котлован.
Приняв все необходимые предосторожности, Сидролен, живой и невредимый, очутился по ту сторону шоссе. Он опасливо приблизился к забору, на коем было начертано: «Опасная зона! Берегись грузовиков!». В глубине стройки экскаватор сгребал в кучу обломки былых строений, чтобы наполнить ими один из тех самых грузовиков, чей выезд объявлялся столь опасным для окружающих. Повсюду сновали люди в белых касках. В углу что-то разгружалось. Для профессионального строителя картина стройки не должна была представлять загадки.
К Сидролену присоединился какой-то прохожий, и они на пару принялись любоваться, как загружают кузов. Когда грузовик был набит доверху, он выбрался по крутому склону из котлована. Сидролен благоразумно посторонился. Выехав на ровное место, грузовик рванул по бульвару; прохожий отпрыгнул назад под визг уаттомобильных тормозов.
— Видали? — воззвал к Сидролену побледневший прохожий. — Этот сукин сын чуть не задавил меня.
— Но ведь не задавил же, — ответил Сидролен, стараясь быть объективным.
— Как же! Он сделал все, что мог!
— Так вас же предупреждали. Видите, написано: «Опасная зона! Берегись грузовиков!». Когда я ходил в школу, я часто думал, зачем нас учат читать; теперь-то я понял: чтобы спасаться от грузовиков.
— Может быть. Представьте себе, я тоже выучился читать в школе, правда, на другом языке, не на вашем. Так что ж теперь, меня за это давить надо?!
Мимо ехал на мопеде какой-то господин; резко тормознув, он соскочил с седла и, таща свою машину за один рог, подошел к беседующим. Господин был одет в длинную черную сутану и того же цвета сомбреро с отогнутыми вверх полями.
— Ad majorem Dei gloriam![27] — возгласил он, простерев вперед руку.
— Этот господин не понимает по-французски, — сказал Сидролен.
— Sed tu?[28]
— А я понимаю, но неважно.
— Ладно, ладно.
Он снова уселся на мопед, проехался в нарушение дорожных правил по тротуару и чуть дальше вырулил на шоссе, влившись в поток уаттомобилей.
— Ишь, мироносец, несется что твой миноносец! — заметил прохожий.
Сидролен зевнул.
— Спать хотите? — осведомился прохожий.
— Нет, хочу есть. Обедать пора. Прошу прощения, но я желал бы продолжить свой дотрапезный променад, дабы завершить обычный маршрут.
— Я вас уже информировал о том, что я иностранец, — ответил прохожий несколько раздраженным тоном. — Вы еще не забыли тот грузовик?
— Так вы что, из этих, из кочевников? — вежливо поинтересовался Сидролен.
— Я? Отнюдь! Я живу в гостинице...
— А я вон на той барже...
— И даже в роскошной гостинице...
— Пришвартованной...
— С унитазом в ванной...
— У набережной...
— Где есть лифт...
— И я мог бы даже иметь телефон...
— И телефон прямо в номере...
— И синий номер с цифрами, как на настоящем доме...
— И автомат для международных звонков. Вы набираете номер...
— Номер двадцать первый...
— Первый этаж, где есть бар...
— И я мог бы удить прямо из окна...
— Прямо как в Америке...
— Да, я мог бы удить, если бы я удил, но я не люблю удить.
— И вы абсолютно правы, — согласился прохожий, внезапно вняв речам своего собеседника. — Рыбная ловля — такое же жестокое занятие, как бой быков.
— Мне и в голову не приходило такое сравнение, — скромно заметил Сидролен.
— А вы поразмыслите хотя бы минут пять. Ведь эти удильщики с их удочками — настоящие садисты и маньяки. Они совершенно незаслуженно пользуются репутацией добрых философов. Ну скажите откровенно, разве вы не считаете рыболовный крючок оружием еще более коварным, порочным и варварским, чем бандурилья?
— Бандурилья?
— Ну, знаете, такая штука, которую втыкают в шею быку.
— А вы уверены, что она называется именно так?
— В данный момент я называю ее именно так, значит, она именно так и называется, а поскольку вы в данный момент беседуете именно со мной, вам придется принять мои слова на веру
