Пижона этого вновь мой заметил взгляд:
Его какой-то хлыщ внять умолял совету,
Твердя: «Да переставь ты пуговицу эту».
Я сел в автобус, заполненный гражданами, которые давали мелочь гражданину в гражданской униформе с маленькой сумкой на гражданском животе, который ограждал гражданское право граждан пользоваться гражданским транспортом. В этом автобусе я заметил гражданина, у которого была длинная гражданская шея и гражданская голова которого поддерживала обвитую шнурком гражданскую шляпу, которую ни один уважающий себя гражданин (дорожащий своим гражданством) никогда бы не надел. Внезапно вышеназванный гражданин обратился не по-граждански к соседнему гражданину и язвительно обвинил его в том, что тот специально наступает ему на его гражданские ноги каждый раз, когда другие граждане входят и выходят из гражданского автобуса. Затем раздраженный гражданин прервал гражданскую тяжбу, отошел за ограждение и сел на место для граждан, которое только что освободил другой гражданин. Через несколько гражданских часов я заметил его на Римско-Гражданской площади в компании одного гражданина, который давал ему советы гражданской элегантности.
Казался тобусе, полненный жирами метил ого ого века ной афа, ей пой ым ком. Злился ого жира, винив, тупает ги дый, да ди дили дили. Тем шел ел, о но дно сто.
Тившись а вом регу, дел дил да да телем, орый вал рок гантности мере ней говицы ща.
Я оказал в авто, пере пассаж и зам одно молодо чело с длин, как у жира, ше и шля с ви шну. Он раз на другого пасса, об его в том, что тот нас ему на но каж раз, ког лю вхо и выхо. За он по и с, так как бы свобод од мест.
Очу снов на ле бер, я уви, как он ход ту сю с прия, кото да ему у элег на при верх пуг его пла.
Я окался в авсе, пенном парами, и заил ого молока с дой, как у жирей и шлятым шнуком. Он разился на друссажира, обвив его в том, что тот настает на нои краз, когди вили и выли. Заем он пел и сак кало сводно одесто.
Прожая тем жуем, но ватном налении, я внего заил: он пучал урк элентности на переповицы.
Лично я могу это понять: когда какой-то тип упрямо давит тебе на мозоль, это может достать кого угодно, даже меня. Но когда сначала громко возмущаются, а потом тихонько усаживаются в сторонке эдаким засранцем, лично я этого не понимаю. Я сам это видел недавно на задней площадке автобуса S. Лично мне казалось, что у этого молодого человека слишком длинная шея, а еще довольно уморительная плетеная тесемка вокруг шляпы. Лично я никогда бы не отважился выйти на улицу с таким головным убором. А потом случилось вот что (уж я-то вам врать не буду): наорав на другого пассажира, который наступал ему на ноги, этот парень отошел и сел. И все. Лично я вмазал бы тому гаду, что наступил мне на ногу.
В жизни бывают забавные штуки, это я вам лично говорю, гора с горой не сходится, а вот люди... Через два часа я опять встречаю того парня. Я заметил его перед вокзалом Сен-Лазар. Я видел его вместе с приятелем того же пошиба, который ему говорил (я сам это слышал): «Перешил бы ты эту пуговицу». Не знаю, как остальные, но я прекрасно видел, что он показывал на верхнюю пуговицу.
Ух ты! Уже полдень! Скорее в автобус! А народищу! Народищу-то! Ну и давка! А этот парень! Умора! Ну и физия! А шея! В полметра! Не меньше! А шнурок! Шнурок! Я сначала даже не заметил! Шнурок! Вокруг шляпы! Шнурок! Ну и умора! Просто умора! Он еще и орет! Парень со шнурком! На соседа! Что он ему выдает?! Это тому-то?! Что тот ему ходит по ногам! Ну, сейчас начнется! Сейчас подерутся! Точно! Да! Неужели нет?! Давай! Давай! Ну-ка, дай ему в глаз! Вмажь!!! Ну вот те на! Никак струсил?! Парень с длинной шеей! Со шнурком! Смылся! К свободному месту! Ну и трус!
Ну и ну! Невероятно! Нет, неужели мне это привиделось?! Опять он! Там! На Римской площади! Перед вокзалом Сен-Лазар! Разгуливает себе вовсю! Да еще и с приятелем! А тот ему что-то рассказывает! Что?! Что он должен пришить пуговицу?! Пуговицу к плащу?! К плащу?!
Подошел, значит, автобус. Я, значит, в него сел. И, значит, увидел гражданина, который сразу бросился мне в глаза. У него, значит, была длинная шея и шнурок вокруг шляпы. И принялся он, значит, поносить своего соседа, который ему, значит, наступал на ноги. А потом, значит, отошел и сел.
