— Есть здесь поблизости метро? — спросил он у Сидролена.
Сидролен указал кочевникам дорогу, они горячо поблагодарили его и удалились.
Сидролен вновь взялся за кисть и вполголоса промолвил:
— Так я и думал. Они начинают мигрировать. Осень подходит.
И он продолжал молча трудиться.
— А где конец? — спросил прохожий.
— Конец чего?
— Конец цитаты.
— Экий вы нетерпеливый! Я еще и не начинал цитировать.
— Значит, это ваши собственные слова: «Они начинают мигрировать. Осень подходит»?
— Мои собственные.
— А те слова, что вы сейчас замазали, они чьи?
— Какого-нибудь прохожего, я полагаю.
— Это вы меня обвиняете?
— А вы что, единственный прохожий на свете?
Не слыша ответа, Сидролен оглянулся на прохожего: тот стоял к нему спиной и притворялся, будто разглядывает завершавшееся строительство дома напротив. Сидролен делает еще несколько мазков... так, теперь все в порядке. Он опускает кисть в банку и поднимает банку с краской за ручку — тоненькую металлическую ручку, которая слегка врезается в пальцы.
Прохожий исчез.
Часы на деревенской колокольне давно уже отзвонили пять, когда герцог д’Ож выехал из замка в сопровождении Пешедраля, самого младшего из братьев виконта де Прикармань, недавно поступившего на службу к герцогу. Оба они ехали верхом — герцог на Сфене, а паж на Стефе. Герцог молчал, и Сфен скакал молча; Стеф и Пешедраль делали то же самое. Проезжая по городской площади, они повстречали группу местных нотаблей, которые низко им поклонились.
— Ну как, господа, — спросил рассеянно герцог, — в добром ли мы здравии?
— В превосходном, — отвечал бальи[*], — в превосходном.
— А кроме этого есть ли что-нибудь заслуживающее нашего внимания?
— Мы идем сейчас выбирать делегатов в Генеральные Штаты, — отвечал бальи.
— Ах да, Генеральные Штаты...
И герцог не стал развивать эту тему.
— Мы начали составлять книгу жалоб, — продолжал бальи. — Монсеньор Биротон и аббат Рифент присоединятся к нам, и, ежели господин герцог соблаговолит оказать нам свою милостивую помощь, мы смогли бы отослать в Париж общий перечень претензий от всех трех судебных округов, что показало бы Его Величеству единство и сплоченность французов перед лицом священной особы короля.
— Да здравствует король! — вскричали нотабли. — Да здравствует король!
— Да здравствует король! — счел нужным заорать и Пешедраль.
Оплеуха герцога тотчас отправила его в дорожную пыль, откуда он медленно выбрался, чтобы вновь, с обалделым видом, вскарабкаться в седло. Нотабли благоразумно воздержались от комментариев.
— Ну что ж, — сказал повеселевший герцог, — желаю успехов в работе, господа.
И он резвым галопом поскакал в направлении кладбища. Там он спешился и бросил Сфеновы поводья Пешедралю, который еле успел их подхватить.
— Ну ты, макака! — сказал герцог. — Кто тебе позволил кричать: «Да здравствует король»?
— Я как все! — прохныкал Пешедраль.
— Так вот, запомни... но сперва сойди с коня.
Когда паж спешился, герцог схватил его за ухо и, довольно сильно выкручивая последнее, повел свою речь в таких словах:
— Запомни же, дорогой мой пажонок, макака, попугай несчастный, что ты должен поступать не как все, а как твой господин, уразумел? — как твой господин. Ясно?
— Нет. Ничего не ясно.
Герцог взялся за другое ухо пажа и, накручивая его, продолжал в таких выражениях:
— Вот я — что я сделал? Кричал ли я: «Да здравствует король!»? Нет, не кричал. Понял теперь?
— Да, конечно... но разве нам не велено во всех случаях кричать: «Да здравствует король!»?
— Может быть, — ответил герцог, выпустив пажеское ухо, ставшее пунцовым, и впадая во внезапную задумчивость. — Может быть, — повторил он спустя несколько минут.
И направился к кладбищу.
Когда Пешедраль счел, что герцог отошел достаточно далеко, он принялся растирать себе уши, ворча:
— Ух, горилла, как больно дерется! И за что! За здравицу королю! Как будто в тысяча семьсот восемьдесят девятом году нашей христианской эры запрещено кричать: «Да здравствует король». Ну так вот, я буду, буду кричать: «Да здравствует король», буду и все тут!
Что он тотчас же и сделал, но только шепотом.
— Вам, юноша, этого не понять, — сказал Сфен. — Просто наш герцог не занимается политикой.
