зарегистрировано несколько твоих обращений к Богу. Кстати, весьма невнятных. К тому же
ты у нас на учете как бывший коммунист и, значит, официальный безбожник. Чего же ты
хотел от Бога:?
- А вы, стало быть, и есть Бог? - насмешливо прищурился Уолдя.
- Многого хочешь! - усмехнулся незнакомец. - Бог занимается проблемами
глобальными: судьбами цивилизаций, континентов, целых планет наконец. Всеми прочими
делами занимаемся мы, Небесная Канцелярия.
- И у вас бюрократия, - вздохнул Уолдя.
- А как же! - учительским тоном сказал незнакомец. - Есть только два способа
управления человечеством: военно-полицейский и мирно-бюрократический. Других, увы, Бог придумать не смог.
- Ну вот, - разочарованно протянул Уолдя. - А пели: каждый человек вселенная, каждый уникален, неповторим! Для бюрократа же все мы всего лишь некие условные
единицы!
- Вы себе льстите: в массе все вы очень даже повторимы! Ибо люди не изменяются, какими были во времена египетских фараонов, такими и остались. Отдельные гении не в
счет, речь ведь о массах! Итак, чем же ты недоволен?
- А с кем я говорю? Вы забыли представиться.
- Я младший эксперт отдела сбора информации по личным вопросам, ангел
восьмого класса.
- Восьмого класса? - переспросил Уолдя, покопался в памяти, прикинул и пожал
плечами. - Если не ошибаюсь, по старой табели о рангах это чин, равный майору. И я майор.
Ну и чего ты от меня хочешь?
- Я? Это ведь ты жаловался Богу, мне поручено разобраться. Слушаю тебя
внимательно, чем же ты конкретно недоволен?
- Да всем! Что я такого Богу сделал, что он мне всю жизнь поломал?
- Ты что-то путаешь, человече: Бог, наоборот, исполнял твои желания, причем точь-в-
точь как ты просил.
- Ну, ты! - вскочил Владимир. - Мне плевать, какого ты там класса ангел или черт, но
у меня умирает жена, самый мой любимый человек, всѐ, что у меня есть, а ты хочешь
сказать, что это я просил Бога убить ее? Причем убить медленно и мучительно! Ты хоть
соображаешь, что несешь, пидор небесный?!
- Лаешься, как прапорщик, а еще майор! - поморщился незнакомец. - Даже стойку
боевую принял, вояка - я ведь дух бестелесный, забыл? Садись и вспоминай, напряги свои
извилины и вспоминай! Ну? Юность, юность припомни, как с другом своим читали Ремарка.
Вспомнил? Как мечтали о девушке, похожей на Патрицию Хольман? Ну, а разве твоя Люся
была не такой? Отвечай: не такой?
- Лучше! - почти крикнул Уолдя. Немного остыв, добавил: - Ты понимаешь... Она
не такая, как все бабы. Они все, сколько я их знаю, норовят как-то сломать тебя, перекроить
на свой лад, слепить что-то подходящее под их идеал или, вернее, под их представление об
идеале. А она - нет! Нет таких во всем белом свете. Понимаешь, нету!
- Знаю. Она любила тебя таким, каков ты есть со всей твоей гусарской придурью, любила с юности и всю жизнь, только ты оценил это... через тридцать лет! Так причем здесь
Бог?
- Оно так, - вынужден был признать Уолдя. - Но ведь понял же! И чудом вытащил ее
сюда, в Америку, через все бюрократические рогатки! И мы были счастливы! А твой Бог...
Уолдя отвернулся, чтоб незнакомец не увидел его слез.
- Вот-вот! Чудом он ее, видите ли, вытащил! Ты просил, Бог услышал твою мольбу -
вот и все чудо. И чем же ты недоволен? Ты хотел Патрицию - ты получил ее. Только почему-
то забыл, что Патриция Хольман умерла от туберкулеза ровно через два года, на самом пике
их любви. И когда ты просил о Патриции Хольман, этого, именно этого ты не учел? Роберт
Локамп, который тебе тоже очень нравился, через два года похоронил свою любимую - будь
готов и ты к тому же! Таковы правила игры.
- Правила игры? - снова взорвался Уолдя. - Для вас это игра? Все наши радости и
горести - всего лишь игра?
- Игра, - подтвердил незнакомец. - Сценарий сочиняете вы сами, мы скрупулезно
исполняем ваши просьбы, ну а то, что спектакль редко получается таким, как был
