|
| They gathered there from all parts of the Voznesensky Prospect, mostly heads of shops of various sorts : carpenters, bakers, painters, hatters, saddlers, all patriarchal people in the German sense of the word. | Они собираются сюда со всего Вознесенского проспекта - всь хозяева различных заведений: слесаря, булочники, красильщики, шляпные мастера, седельники - всь люди патриархальные в немецком смысле слова. |
| Altogether the patriarchal tradition was kept up at Muller's. | У Миллера вообще наблюдалась патриархальность. |
| Often the master of the shop joined some customer of his acquaintance and sat beside him at the table, when a certain amount of punch would be consumed. | Часто хозяин подходил к знакомым гостям и садился вместе с ними за стол, причем осушалось известное количество пунша. |
| The dogs and small children of the household would sometimes come out to see the customers too, and the latter used to fondle both the children and the dogs. | Собаки и маленькие дети хозяина тоже выходили иногда к посетителям, и посетители ласкали детей и собак. |
| They all knew one another and all had a respect for one another. | Все были между собою знакомы, и все взаимно уважали друг друга. |
| And while the guests were absorbed in the perusal of the German newspapers, through the door leading to the shopkeeper's rooms came the tinkling of "Mein lieber Augustin," on a cracked piano played by the eldest daughter, a little German miss with flaxen curls, very much like a white mouse. | И когда гости углублялись в чтение немецких газет, за дверью, в квартире хозяина, трещал августин, наигрываемый на дребезжащих фортепьянах старшей хозяйской дочкой, белокуренькой немочкой в локонах, очень похожей на белую мышку. |
| The waltz was welcomed with pleasure. | Вальс принимался с удовольствием. |
| I used to go to Muller's at the beginning of every month to read the Russian magazines which were taken there. | Я ходил к Миллеру в первых числах каждого месяца читать русские журналы, которые у него получались. |
| As I went in I saw that the old man was already sitting by the window, while the dog was lying as always, stretched out at his feet. | Войдя в кондитерскую, я увидел, что старик уже сидит у окна, а собака лежит, как и прежде, растянувшись у ног его. |
| I sat down in a corner without speaking, and inwardly asked myself why had I come here when there was really nothing for me to do here, when I was ill and it would have been better to make haste home to have tea and go to bed. | Молча сел я в угол и мысленно задал себе вопрос: "Зачем я вошел сюда, когда мне тут решительно нечего делать, когда я болен и нужнее было бы спешить домой, выпить чаю и лечь в постель? |
| Could I have come here simply to gaze at this old man? | Неужели в самом деле я здесь только для того, чтоб разглядывать этого старика?" |
| I was annoyed. | Досада взяла меня. |
| "What have I to do with him?" I thought, recalling that strange, painful sensation with which I had looked at him just before in the street. | "Что мне за дело до него, - думал я, припоминая то странное, болезненное ощущение, с которым я глядел на него еще на улице. |
| And what were all these dull Germans to me? | - И что мне за дело до всех этих скучных немцев? |
| What was the meaning of this fantastic mood? | К чему это фантастическое настроение духа? |
| What was the meaning of this cheap agitation over trifles which I had noticed in myself of late, which hindered me from living and taking a clear view of life? One penetrating reviewer had already remarked on it in his indignant criticism of my last novel. | К чему эта дешевая тревога из пустяков, которую я замечаю в себе в последнее время и которая мешает жить и глядеть ясно на жизнь, о чем уже заметил мне один глубокомысленный критик, с негодованием разбирая мою последнюю повесть?" |
| But though I hesitated, and deplored it, yet I remained where I was, and meantime I was more and more overcome by illness, and I was reluctant to leave the warm room. | Но, раздумывая и сетуя, я все-таки оставался на месте, а между тем болезнь одолевала меня все более и более, и мне наконец стало жаль оставить теплую комнату. |
