– Богучарова, сорок три, квартира двадцать. Это сразу за Третьей Дачной.
– Да, я поняла, спасибо, – кивнула я и пошла к дверям.
– Может быть, мне поехать с вами? – вскочила Камилла. – Я могу посидеть в машине.
– Нет! – решительно пресекла я ее попытки доковылять до коридора. – Сидите дома, я сама все сообщу.
Камилла бессильно опустилась на стул, но слезы уже высохли на ее глазах. Лариса с тревогой наблюдала за нами. Бобров вышел следом за мной.
– Что вы задумали? – тихо спросил он. – Что это вообще такое?
– Я же сказала – надо поговорить, – повторила я.
– Но зачем вам говорить с Вадимом?
– Всеволод Евгеньевич! – твердо произнесла я. – Раз уж вы меня наняли отвечать за вашу безопасность, сделайте милость, не мешайте мне. По-моему, я вас еще ни разу не подвела. Дайте мне довести дело до конца – вам же будет спокойнее спать.
Бобров немного помялся. Чувствовалось, что он недоволен этими недомолвками, но пока большего я не могла ему сказать. Поэтому просто обулась и вышла за дверь. Бобров проводил меня молчаливым взглядом.
Сев в «Фольксваген», я выехала из Кузнецкого ущелья и повела машину к дороге, ведущей к Дачным остановкам. Ехала быстро, стараясь проскочить на излете зеленого света на светофорах. Дорогу эту я не любила за то, что на ней практически постоянно была одна огромная пробка. Но сегодня все-таки поменьше, так что время я потеряла лишь в районе Стрелки.
Наконец я достигла Третьей Дачной. Свернув на мост, проехала его и вырулила к остановке. Где-то в глубине пяти– и девятиэтажных домов скрывалась небольшая улица Богучарова. Я проехала в проем между домами и медленно покатила через дворы, поглядывая на номера.
Я так и не успела доехать до дома с числом сорок три. Дверь одного из подъездов, метрах в тридцати впереди от меня, распахнулась, и из него вышла знакомая мне фигура, с густой бородой и в темных очках. В пасмурный, дождливый день они были особенно актуальны…
Мужчина нес, перекинув ремень через плечо, объемную спортивную сумку с ярко-красной полосой по диагонали. Сейчас из-за измененного облика ему можно было дать лет сорок, но все-таки, присмотревшись опытным глазом, можно было понять, что это бутафория. Он подошел к сверкающему «Харлей Дэвидсону», стоявшему у подъезда, и водрузился на сиденье, ухватившись за ручки. В этот момент у меня неприятно защемило сердце. Что и говорить, «Фольксваген» против «Харлея» не попрет. Стоит Зубру надавить на газ, как мотоцикл сорвется с места и легко уйдет от меня.
Стараясь не впадать в отчаяние, я все же остановилась в надежде, что он хотя бы не сразу заметит меня. Однако Зубр был не лыком шит. Он, конечно же, увидел «Фольксваген», скользнул взглядом по водительскому сиденью… Ни один мускул при этом не дрогнул на его лице. Плавно нажал педаль, «Харлей» зарычал и сорвался с места. С тоской сцепив зубы, я рванула за ним.
Мотоцикл вырулил на улицу и понесся по дороге вперед. Пока мы находились в людной черте города, я не сильно унывала. Зубр не рвался нарушать правила, не несся напролом на красный свет, прекрасно понимая, что мотоцикл – не автомобиль, и его в таком случае просто снесут.
Он явно выбирал маршрут, прикидывал в голове, как ему легче от меня уйти.
Боялась я момента, когда мы окажемся один на один и ничто не помешает «Харлею» вмиг оторваться от меня. Эх, как бы мне сейчас пригодился радченковский «Ягуар»! А еще лучше «Ламборджини». Но звонить сейчас Константину Сергеевичу и спрашивать, где он находится, а потом просить подъехать в нужное место, боюсь, было неосуществимым вариантом. Оставалось полагаться на собственные силы, а их было немного.
Зубр ехал по дороге, ведущей в Елшанку. Периодически он поглядывал в зеркало и, конечно, прекрасно видел, что я не отстаю. Промчавшись через Елшанку, мы вылетели на трассу, которая вела к дачным поселкам. Слева тянулась гора. Я видела, что Зубр бросил на нее несколько раз мимолетный взгляд, и угадала его намерения. Разумеется, лавируя между деревьев, «Харлей» запросто затеряется в лесах, моему «Фольксвагену» туда просто не пробраться. Между тем «Харлей» начал набирать ход. Дорога уже стала посвободнее, и Зубр уже не так опасался быть размазанным по асфальту какой-нибудь громоздкой машиной.
