С досадой закусив губу, я поднялась с дивана и стала у окна, вглядываясь в хмурое небо и наблюдая, как ветер срывает с деревьев последние одинокие листья.
Снова замелькали лица, закружились хороводом. Одно, другое, третье…
Я вдруг замерла, пытаясь воссоздать в памяти совсем недавно виденный где-то образ и сопоставить его с другим. Ничего не получалось. Я вернулась на диван и принялась вспоминать сначала. Потом решительно прошагала к двери комнаты Камиллы. Бобров по-прежнему был там.
– Всеволод Евгеньевич, простите, но я уезжаю. Ненадолго. Продолжайте действовать в соответствии с моими инструкциями.
И, не дав Боброву сказать ни слова, я пошла на выход. У дома Голубева я была через двадцать минут. Снова поднявшись к двери его квартиры, я обнаружила, что она не опечатана. Видимо, личность Владимира еще не установлена: все-таки, думаю, вряд ли его до сих пор не обнаружили.
Отомкнув дверь, я сразу же прошла к шкафу и достала фотоальбомы Владимира. Светя фонариком, принялась пристально изучать каждую фотографию. К сожалению, я не помнила, в каком именно из альбомов мелькнуло лицо, всплывшее сейчас в памяти. Я листала альбомы один за другим. Снимки еще раз подтверждали, что при жизни Володя пользовался большим успехом у женщин: на очень многих снимках он был изображен вместе с красотками разного типа. Я отметила, что фотографий Наташи не было ни одной – ни единичной, ни совместной с ним. Глупышка-продавщица была для Голубева лишь инструментом. А он сам – таким же инструментом в руках Зубра, который уничтожили сразу же, как только он отслужил свою службу.
Снимок, который я искала, оказался в нижнем альбоме. Фотографии там были самыми старыми по своей дате. Некоторые из них были еще черно-белыми и изображали маленького Вову. Я листала страницы, наблюдая, как взрослеет мальчик, становясь подростком…
Наконец я увидела то, что искала, и, направив свет фонарика прямо на снимок, пристально вгляделась в него. Конечно, узнать человека, которому на фотографии было лет шестнадцать, в теперешнем взрослом было сложно. И все-таки я узнала. Когда первый раз смотрела альбом, особого значения не придала, а хитро устроенная память, значит, все-таки выцепила этот кадр и запечатлела его…
На всякий случай я достала фотографию, спрятала ее в сумку и поскорее отправилась восвояси, пока, чего доброго, не нагрянула милиция…
И снова Кузнецкое ущелье, снова двор и дом со ставшими уже привычными окнами. Войдя в прихожую, я услышала разговор, происходивший на повышенных тонах. Пройдя в гостиную, увидела Камиллу, стоявшую посреди комнаты перед диваном, на котором сидели ее отец с матерью.
– Куда, куда он мог пропасть? – громко вопрошала девушка. – Мы договаривались вечером встретиться, если я буду чувствовать себя хорошо, а я прекрасно себя чувствую! А он не отвечает на звонки.
– Катюша, дочка, успокойся, может быть, у него просто возникли какие-то срочные дела, – мягко говорила Лариса.
– Какие такие дела? – вскричала Камилла. – Что, настолько важные, что он отключил телефон?
– Ну, порой это бывает необходимо, – вступил Всеволод Евгеньевич. – Это я тебе как деловой человек говорю. Может быть, важная встреча.
– Он должен был встретиться со мной! – стояла на своем Камилла и даже притопнула ножкой.
Незажившие раны от ожогов, видимо, тут же дали о себе знать, потому что она моментально согнулась в поясе и заверещала:
– Ой-ой-ой!
– Катюша! – Отец с матерью одновременно подскочили с дивана, помогая дочери подняться и усаживая ее на диван.
– Вот видишь! – с укором проговорил Бобров, обнимая сморщившуюся от боли дочь. – Тебе еще рано ходить!
– И Вадик это понимает, он старше тебя и мудрее, поэтому и отказался от встречи, – вторила ему мать.
– Но он обещал приехать ко мне! – со слезами в голосе произнесла Камилла. – Здесь-то можно встретиться!
Бобровы лишь вздохнули.
Да, Вадик, безусловно, был старше и мудрее Камиллы. И он отлично все понимал. И я понимала – одна из всей компании. Я знала, почему он не звонит Камилле, и была уверена, что никогда больше не сделает этого.
Зубр понял, что он на крючке. Он обрубал все связи. И скорее всего Камилла больше никогда его не увидит. Да и не нужно ей этого. А вот мне нужно, причем чем быстрее, тем лучше.
