– И откуда у тебя такая хватка, – повторял он.
Торговля шла бойко. К полудню, когда показалось дно телеги, Егор сходил в кузнечный ряд и приобрел там лом, кирку и железные клинья. Он положил их на дно арбы. В три часа пополудни весь товар был распродан. Реза-киши не мог нарадоваться.
– Никогда я так быстро не торговал. Легкая у тебя рука, оглан. Ну и ну, собирайся, может, домой засветло попаду.
Егор вновь отлучился и вернулся, держа в руках кувшин.
– Это зачем, – рассердился Реза-киши, – зачем купил. Если тебе нужен был кувшин, я бы тебе так дал. Нехорошо. Обидел ты меня.
– Здесь, главное не кувшин, – сказал Егор, – а его содержимое.
Кувшин был запечатан.
– А-а, – сообразил арбакеш и шутливо погрозил пальцем.
На посту к ним подошел давешний монгол. Получив налог с выручки, он заглянул в телегу и увидел инструменты.
– А это что, – спросил он подозрительно?
– Мой племянник серьезно воспринял твои слова, – нашелся Реза-киши, – решил камни ворочать. Что ты наделал, я теперь помощника лишился.
Монгол вновь захохотал и махнул рукой, пошел к сторожевой будке. Арба выехала из города. Реза-киши несколько раз оглядывался и сообщал, что монголы хлопают себя по ляжкам и хохочут.
– Теперь можно ехать быстрее, – спросил Егор.
Возчик согласно кивнул и щелкнул кнутом.
Оставшийся путь они проделали молча. Егор заговорил, когда увидел, что они подъезжают к месту их встречи.
– Вина выпить хочешь, – спросил он?
– Хочу, – честно сказал арбакеш, – но не буду.
– Ты принял обет?
– Мне не очень много осталось. Там выпью, – арбакеш показал на небо.
– Мне нравятся люди твердых убеждений, – сказал Егор.
– Опять шутишь?
– Нисколько. Но ты не думал о том, что там может вина не оказаться.
– Как это, – недоверчиво сказал Реза-киши, – пророк ясно сказал – там будут девушки и вино.
– А, если это была метафора.
– Что такое метафора?
– Тебе когда-нибудь говорили, что твой кувшин похож на талию девушки?
– Бывало, и что с того.
– Так вот – это метафора. Кувшин и девичья талия – это разные вещи.
– Не искушай меня, езид, – вдруг рассердился арбакеш.
– Прости, прости, я не хотел тебя обидеть. Ты спросил – я ответил.
– Ладно, – сказал отходчивый арбакеш. – Лучше скажи, на что тебе кирка и лом. Только про камни для строительства дома не говори, не верю.
– Ладно, раз уж ты такой проницательный, скажу. Только не рассказывай никому.
– Клянусь, – сказал заинтригованный возчик.
– Видишь ли, – начал Егор, – я полюбил одну девушку. Она очень красивая и богатая. И, главное, что я ей тоже нравлюсь. Но отец ее поставил условие. Их дом от пастбища отделяет огромная скала, и на доставку воды для полива и прочего уходит много сил. Он сказал, что, если я пробью тоннель в этой скале и пущу к ним воду напрямую, то он отдаст мне свою дочь.
Реза-киши слушал, открыв рот.
– Я все сказал, – заметил Егор.
Арбакеш закрыл рот.
– Послушай, – взволнованно сказал он, – я думал, что такое только в сказках бывает. Я желаю тебе мощи и терпения. Ты добьешься своей цели. И девушка будет твоей. Иншаллах!
– Спасибо, друг, – сердечно поблагодарил Егор, – вот здесь придержи лошадь, я сойду.
– Тебе спасибо, как ты помог мне! Как ты сказал, тебя зовут? Кара?
– Нет, Кара – это мое прозвище. А мое имя Фархад.
– Фархад, – задумчиво сказал Реза-киши, – смотри-ка и имена у вас мусульманские. Я буду поминать тебя в молитвах. Прощай.
– Прощай Реза-киши, спасибо.
Егор сошел с арбы, снял инструменты и стоял на дороге, пока арба не скрылась из виду.
– Стоило избежать всех этих казней египетских, чтобы попасть в эту ловушку вновь, – произнес вслух Али, прислушиваясь к звукам своего голоса.
В пещере было эхо. При желании его можно было принять за собеседника, потому что эхо оценило его слова.
– Это ты верно заметил, – сказало эхо.
Али не обратил на это внимания. Обдумав все стороны своего положения, он пришел к тому, что его спасение находится в руках друга, оставшегося снаружи. И главная его задача дождаться этого спасения. Али сотворил молитву. Эхо при этом язвительно заметило:
– Как?! Неужели о Боге вспомнил!
Досаждало отсутствие света, ибо Али решил экономить свечи, не жечь их понапрасну. Эхо, тьма египетская, – все это легко порождало галлюцинации. Поэтому Али не удивлялся осмысленности реплик эха. Когда он расстелил скатерть, сел на ковер, облокотившись на подушки, и цедил вино, эхо сказало:
