– Ты не поняла, я повторю свой вопрос. Ты хочешь стать послушницей, монахиней?
– Не совсем, я слышала, что в вашем храме есть танцовщицы. Я бы хотела стать одной из них.
– Ты хочешь стать дэвадаси? – изумился настоятель. – Ты немного опоздала с этим. Сколько тебе лет?
– Двадцать.
– Это невозможно, – сказал настоятель, – в дэвадаси приходят до девяти лет. Это первое. Второе. Дэвадаси – это жены Бога. А ты уже познала мужчину. Была замужем. Это твой ребенок?
– Мой.
– А твой муж жив?
– Да.
– Он знает, что ты здесь.
– Он больше не является моим мужем.
– Увы, женщина, я не могу тебе помочь. Прости.
– А я могу остаться в вашем храме в другом качестве.
– В каком качестве?
– Послушницы. Я же могу быть послушницей?
Настоятель долго молчал, размышляя, наконец, сказал:
– Вообще-то ты вправе посвятить себя служению Вишну. Но храм этот слишком мал. Здесь избыток персонала. Женщина-монахиня все-таки редкость. Великий Сакьямуни разрешил женщинам принимать постриг. Затем пожалел об этом, но от слова своего не отказался. В этом храме все монахи живут в одной комнате. Они мужчины. Ты женщина, ты не можешь спать с ними в одной комнате.
– А танцовщицы?
– У них свои покои, но ты не можешь находиться вместе с ними. Это исключено. Даже я никогда не захожу в их комнаты. Мне очень жаль.
Настоятель кивнул и пошел в глубь храма.
Мани, взглянув на поникшую Зинат, вдруг побежал за настоятелем.
– Святой отец, – сказал он.
– Ну что тебе еще? – раздраженно ответил монах. Было видно, что он расстроен. – Я же сказал, мне очень жаль.
– Святой отец, помните, что я вам рассказал о дожде и тигре. Это были чудеса. Она необыкновенная женщина. Не отказывайте ей. Сделайте хоть что-нибудь.
Настоятель тяжело вздохнул и неожиданно вернулся к Зинат.
– Послушай, женщина, – сказал он, – если твое желание твердое, я могу дать тебе рекомендацию в один храм. Его настоятель на прошлом соборе жаловался на нехватку людей. Но это еще дальше в джунглях. Совсем заброшенный храм, он взялся его восстановить.
– Я буду вам благодарна, – сказал Зинат, – как мне найти туда дорогу?
– Расскажу, – сказал монах, – еще ведь дорогу надо тебе найти, но проводника я тебе не дам.
– Еще я хотела бы пожертвовать золотой динар на нужды храма.
– Золотой динар! – воскликнул настоятель. – Милая, да я в таком случае сам тебя провожу.
Мани спросил:
– Досточтимый, вы не знаете, кто-нибудь из паломников пойдет в сторону моей деревни? Если нет, то мне придется здесь заночевать.
Местность, где кручинился Егорка, была безлюдна и находилась в стороне от караванных путей. Проведя ночь на скале в тщетных и отчаянных попытках открыть пещеру, он, едва забрезжил рассвет, оставил друга, если так можно выразиться, и направился в сторону большой караванной тропы. Добравшись до нее, Егор дождался первой арбы и попросил возчика, это был пожилой азербайджанец, довезти его до ближайшего населенного пункта.
– Ближайший отсюда город Хаджикенд, – сказал арбакеш, – а что тебе там нужно?
– Рынок мне нужен, – ответил Егор.
– А что тебе на рынке нужно? Я как раз туда еду. Может, у меня чего купишь.
– Может и куплю, а что ты везешь?
– Не видишь разве, кувшины, посуду глиняную.
Егор глянул, в телеге переложенная соломой лежала разная глиняная посуда.
– Мне, отец, лом нужен да кирка.
– Этого у меня нет, – разочарованно сказал возчик.
– Может, где поближе кузня есть.
– Что такое кузня?
– Кузня, кузница, кузнец, не понимаешь, чилингар[18].
– Ну почему же не понимаю, понимаю, чилингар, нет, по дороге кузни нет.
– А на рынке, наверняка, есть.
– Интересно ты говоришь, – заметил арбакеш, – вроде, как по-нашему, а все же не так. Ты кто будешь?
– Я-то, езид, – сказал Егор первое, что пришло ему в голову.
– Ах, езид, я так и подумал. А на что тебе лом и кирка.
– Дом хочу построить, но не саманный, из камня. А денег нет. Здесь камней много, заготовлю, потом перевезу.
– Ну что же, – согласился арбакеш, – с такими ручищами, как у тебя можно и камни крушить.
– А твоя телега быстрее не может ехать?
– Может, но быстрее нельзя, горшки побьются.
– Это верно, а я и не догадался.
– А куда тебе спешить, камни никуда не денутся.
