– Ну что вы, дорогой факих, – смутился мирза Гасан, – вы неправильно меня поняли. Он хочет поговорить с вами, дело это касается…, впрочем, он сам лучше объяснит. Сюда он прийти не может, в силу своего положения. И ваш визит тоже должен остаться в тайне. Это обязательное условие. Оплата будет щедрой, но вы должны держать язык за зубами.
– Даже не знаю, что сказать – ответил Али, – у меня очень много работы. Вряд ли я смогу быть вам полезен. Буквально, нет времени. Если бы вы пришли раньше, вы бы увидели, какая здесь стояла очередь.
– Дорогой мударрис, – с улыбкой заметил Мирза Гасан, – от приглашения подобного рода не следует отказываться. Сегодня здесь стояла очередь, а завтра ее может уже не быть.
– Намек понял, – сказал Али, – я согласен.
– Приятно иметь дело с умным человеком. Коли вы согласны, с наступлением темноты за вами придет человек и проводит к дверям гарема. Вы должны быть один.
В этот момент сидящий за спиной чиновника Егор умоляюще сложил руки перед собой.
– Я буду с компаньоном, – твердо сказал Али.
– Главный евнух велел привести только вас, – неуверенно сказал чиновник, – впрочем, приходите с компаньоном. Он сам решит на месте, принять ли вас одного или обоих. Ну, я не прощаюсь.
– Что все это значит? – задумчиво сказал Али после его ухода.
– Мне плевать, что все это значит. Я хочу попасть в гарем, – заявил Егор.
– А, если они хотят нас оскопить и сделать из нас евнухов.
– Черт, об этом я не подумал.
– Впрочем, во всем можно найти хорошую сторону, – продолжал Али, – как говорят у вас у русских – нет худа без добра. Тебе не придется делать обрезание, чтобы стать мусульманином. Став евнухом, смело сможешь говорить, что ты мусульманин и не будешь платить джизью.
В пять часов вечера, когда уже совсем стемнело, пришел хаджиб из дворца.
– Кто из вас мударрис Али? – спросил хаджиб.
– К вашим услугам, – ответил Али.
– Я должен проводить вас к дворцу хана.
– Мы готовы, – сказал Али, и взглянул на друга, но тот и не думал вставать с места.
– В чем дело, – спросил Али, – передумал идти?
– Нет, не то. Я просто подумал, что если тебя арестуют, то я, как это у нас повелось, должен буду тебя спасать. А, если нас двоих возьмут, кто нас вытащит?
– То есть, ты не пойдешь со мной в гарем? Это большая жертва с твоей стороны, – заметил Али, – это требует самоотверженности, я бы даже сказал – самоотречения.
– Да, представь себе, пусть посещение гарема останется моей несбыточной мечтой. Но шутки в стороны – мне это дело нравится все меньше и меньше. Так что, я, пожалуй, останусь.
– Закрывай лавочку, иди домой, – сказал Али, – надеюсь, что скоро буду.
Трехэтажный дворец правителя Ленкорани находился в центре города. Они прошли мимо главного входа, обошли здание справа и остановились у двери в стене.
– Когда, интересно, я буду проходить к властителям через парадный вход, – пробормотал Али, разглядывая башенки и эркеры над головой.
– Что вы говорите? – спросил провожатый.
– Ничего, это я так, сам с собой, – ответил Али.
За дверью оказался внутренний дворик. Прошли его, и по каменным ступеням поднялись на второй этаж в просторный зал с окнами, выходящими на улицу.
– Оставайтесь здесь, – сказал хаджиб, – сейчас к вам выйдут.
Али огляделся. У стены под балдахином, было возвышение, устланное коврами. Он чувствовал усталость, но сесть не решился. Вошедший человек был одет в дорогой шелковый кафтан, голова и лицо его были тщательно выбриты и не давали представления о возрасте. Но, очевидно, он был немолод. Высокий томный голос не оставил сомнений в том, кто перед ним. Вместе с ним вошел слуга с подносом, на котором были сладости и чай.
– Мударрис Али, – сказал человек, – меня зовут Зияд-эфенди. Прошу садиться. Угощайтесь.
Али снял обувь и сел на ковер, скрестив ноги. Зияд-эфенди устроился напротив.
– Я слышал, – продолжал евнух, – что от Дамаска до Баку нет более сведущего человека в вопросах мусульманского права, чем вы. У меня для вас есть работа.
– Благодарю вас, – сказал Али, – но боюсь, что не смогу принять ваше предложение. Я еще не готов расстаться с детородной функцией, но все равно спасибо.
