Украинский национализм. Факты и исследования - страница 88

Только что отмеченные факторы мешали искреннему сотрудничеству между церковью и националистическими политическими движениями, было много случаев, когда две националистические тенденции развивались параллельно. Особенно это заметно было в Киеве, где Пантелеймону, самому откровенно прорусскому из автономных епископов и самому твердому врагу украинской национальной независимости, противостоял Мстислав, самый деятельный националист из числа автокефальных епископов. В Киеве националистически настроенные украинцы избегали любых контактов с автономной церковью; в этом их поддерживали многие видные деятели городской администрации, среди них был и голова – Форостивськый, который сам был священником при Лыпкивськом. Антинационалистические элементы из окружения Штепы и Богатырчука без восторга относились к возглавляемой Пантелеймоном церкви и, похоже, поддерживали добрые отношения с автокефальным клиром на минимально необходимом уровне, но в целом различие между политическими группами строго соответствовало конфессиональным различиям.[583]

Особенно это было заметно в Днепропетровске, где автономным епископом стал твердый сторонник возрождения Российской империи Димитрий. Националистические элементы решительно выступали против его политики и попыток возродить помпезность старой Русской православной церкви[584]. С другой стороны, влиятельные русские националисты вместе с русофильской городской администрацией и прессой энергично поддерживали Димитрия, что в нескольких случаях вылилось в настоящий вандализм по отношению к соперничающим церквям.

Глава автокефальной церкви Геннадий поддерживал хорошие отношения с мельниковцами и бандеровцами в этом городе на Днепре. Геннадий помогал бандеровским подпольщикам ускользать от немцев, один из его главных помощников состоял в ОУН-М, а факультет университета, находившийся под влиянием мельниковской группировки, вел курсы по подготовке будущих священнослужителей этой церкви.[585]

Необходимо подчеркнуть размах – и пределы – сотрудничества между националистами и автокефальной церковью, так как имели место два инцидента, которые были многими восприняты как доказательство настолько тесной связи автокефальной церкви с некоторыми самыми непримиримыми представителями ОУН, что это противоречило христианским принципам. Первый инцидент касался главы автономной церкви Алексия. Рано утром 7 мая 1945 года прелат выехал из своего монастыря в Кременце[586] на немецкой машине с небольшим конвоем. Похоже, именно немцы настояли, чтобы человек такого ранга воспользовался их услугами, потому что на дорогах Волыни в то время существовала опасность нападения красных партизанских или националистических отрядов, а также бандитов, прикрывавшихся их именем. В восемь часов, когда маленький конвой проезжал через лес, он был внезапно атакован подразделением из партизанского отряда Хрина. После шквального огня все ехавшие в автомобиле архиепископа были убиты, машину захватили партизаны, которые были шокированы, обнаружив тело видного священнослужителя в машине, где, как они думали, находятся лишь германские официальные лица. Однако атаковавшие избавились от угрызений совести – после того как были обнаружены бумаги, доказывающие тесное сотрудничество архиепископа с германской полицией.[587]

Если полагаться на данное описание событий, то представляется в высшей степени вероятным, что убийство было неумышленным, непреднамеренным и, следовательно, не указывает на какой-либо план националистов помочь автокефальной церкви. Более того, источник, не связанный с церковными разногласиями, утверждает, что Алексий возглавлял умеренное течение в автономной церкви[588]. Как указывалось, он пытался добиться объединения – и был в дружеских отношениях по крайней мере с одним из иерархов автокефальной церкви, что служит опровержением обвинения, будто Алексий был в услужении германской полиции, а также, как утверждают националистические авторы, НКВД[589]. Алексий был личностью определенного масштаба, как показывает написанное им[590], уважение, которым он пользовался даже среди своих оппонентов, не позволяет поверить таким обвинениям, даже если его примиренческие стремления недостаточны, чтобы опровергнуть утверждение, будто он поощрял разрушение церкви ради Германии и Советского Союза. Весь инцидент был, по всей вероятности, трагической случайностью, использованной впоследствии в пропаганде враждующих группировок.