Украинский национализм. Факты и исследования - страница 86
Деятельности православной церкви немцы не собирались чинить явные препятствия, если она была украинской по характеру. Более того, планировалось разрешать любые другие чисто украинские секты. Немцы надеялись, что множество религиозных образований ослабит православную церковь как таковую, ибо «разложение и культурная отсталость духовенства готовили почву для большевизма»[565]. Когда, однако, была учреждена Украинская автокефальная православная церковь как чисто национальная церковь, она показалась остминистериуму вспомогательным орудием укрепления украинского национализма и вбивания клина между украинцами и русскими. Посему сочли, что автокефальную церковь под руководством Поликарпа следует признать и обеспечить ей позиции явного превосходства по отношению к автономной церкви, возглавляемой Алексием.[566]
Как часто бывало, политика, сформулированная в министерстве Розенберга, не дала практических результатов на Украине. Рейхскомиссариат решил следовать диаметрально противоположному курсу. Так, в июне 1942 года он провозгласил свободу конфессий, но приказал всем религиозным организациям действовать в пределах своего генеральбецирка[567]. В частности, позднее было принято решение распустить руководящие органы и автономной, и автокефальной церквей – соборы, возглавляемые соответственно Алексием и Поликарпом.[568]
Одной из причин ограничения церковной деятельности было создание автокефальной церковью новой иерархии. В мае в Киеве собрался второй собор епископов автокефальной церкви и возвел в сан ни много ни мало целых семь епископов. В основном это были волынские священники, но двое – из светских, игравших главенствующую роль в формировании нового органа, – Степан Скрипник, ставший епископом Переяславским под именем Мстислав, и киевский профессор Гаевский, который стал епископом Сильвестром[569]. Были приложены все силы к тому, чтобы заручиться поддержкой уцелевших лыпкивцев, и это с успехом удалось, очевидно, потому, что не требовалось новое рукоположение, хотя поначалу существовали трения между новым и старым автокефальными органами[570]. После новых возведений в сан число высших священнослужителей возросло до четырнадцати: стало два архиепископа (Поликарп и Александр, а Илларион продолжал оставаться в польской церкви, то есть в генерал-губернаторстве) и двенадцать епископов с достаточно большим числом священников под их началом на пять сотен приходов[571]. Церковная деятельность и единство уже начинали настораживать тех немцев, которые боялись любого независимого центра украинской жизни. Например, генерал-комиссар Николаева в письме Эриху Коху выражал недовольство, что автокефальная церковь, сильная на севере этого района, становится «национальной церковью», и отмечал, что за всеми священниками ведется пристальное наблюдение[572]. Сам Кох испытывал сильную неприязнь к Мстиславу, который у него именовался как «Скрипник, известный украинский политик из Киева»; при этом Кох утверждал, что епископ пытается стравить вермахт и чиновников рейхскомиссариата.[573]
В результате возникшего недоверия рейхскомиссариат отказался поддерживать автокефальную церковь в ущерб автономной церкви. Из-за бегства националистически настроенных украинцев автономная церковь все больше становилась конфессией русофильских элементов или по крайней мере тех, которые стояли за равенство между русскими и украинцами в культурной и политической жизни. Чиновники рейхскомиссариата начали склоняться к поддержке автономной церкви, видя в ней противовес националистическим силам. Поначалу рейхскомиссар решил, что следует поддерживать равновесие сил двух церквей
