Да здравствует суверенное украинское государство!
Да здравствует Организация украинских националистов!
Да здравствует глава Организации украинских националистов СТЕПАН БАНДЕРА!
Город Львов, 30 июня 1941 года, 20.00.
Глава народного собрания
Ярослав Стецко
Встреча, на которой был принят акт – под таким названием вошел этот документ в украинскую полемику, – имела сравнительно малое значение из-за спешки в созыве и небольшого числа участников. Однако это собрание сразу нарекли «национальной ассамблеей». Куда важнее акта провозглашения был тот факт, что в неразберихе после ухода Красной армии и прихода немцев украинцам удалось получить доступ на львовское радио[178], и Стецко смог зачитать текст акта провозглашения. Кроме того, в течение дня Стецко и некоторым его сподвижникам, включая прежде всего преподобного Ивана Грыньоха, капеллана «Нахтигаля», удалось добиться аудиенции у прикованного к постели митрополита Шептицкого. Не вдаваясь в детали своих отношений с Мельником (позже утверждалось, что митрополит «должен был» знать о конфликте), они информировали его относительно планов провозглашения украинского государства и попросили поддержки[179]. Убежденный, очевидно, что группе покровительствуют немцы, и надеясь на скорое установление независимости Украины, митрополит составил пастырское письмо, призывающее народ поддержать новообъявленное правительство, отметив, что «жертвы ради достижения наших целей диктуют необходимость сознательного повиновения распоряжениям правительства, которые не противоречат законам Божьим». Кроме того, он заявил: «Мы приветствуем победоносную германскую армию как освободителя от врага. Мы выражаем наше смиренное почтение образованному правительству. Мы признаем г. Ярослава Стецко главой государственной администрации Украины».[180]
Пастырское письмо зачитал по радио преподобный Грыньох в то же утро, очевидно, в присутствии епископа Слипого, что, похоже, сняло все сомнения насчет легитимности правительства Стецко, которые, возможно, присутствовали у большинства видных украинских деятелей во Львове.
Лидеры бандеровцев поспешили закрепить победу. Они чувствовали потребность найти человека более авторитетного, чем молодой энтузиаст Стецко, – как заместитель Бандеры, он уже объявил себя главой государства, – и уговорили стареющего Константина Левицкого, который лишь за несколько месяцев до начала войны был освобожден из тюрьмы, принять на себя пост председателя парламента или совета старейшин. В то же самое время группа Бандеры приготовилась сформировать «кабинет», в который вошли бы люди широкого спектра партий. Сам Стецко должен был стать «премьером», так как боялся, что человек не из их партии не сможет противостоять немецкому давлению. Бандеровцы должны были занять ключевые посты. Заместителем военного министра хотели видеть Шухевича; министром безопасности стал бы Лебедь, а министром политической координации – Климов (Клымив).[181]
Правительству Бандеры, однако, не суждено было прожить долгую жизнь, достаточную для того, чтобы осуществить эти планы. Провозглашение правительства в зале «Просвиты» вызвало сильное раздражение у офицеров вермахта, организовавших «Нахтигаль». Они-то знали, что это вызовет резкую реакцию правящей нацистской верхушки в Берлине, в то время как сами офицеры надеялись, что с помощью осторожной процедуры смогут обеспечить постепенное развитие дружественного автономного украинского режима, по крайней мере в Галиции, так, чтобы партийная верхушка не поняла, что там происходит. Некоторых из них встревожило, что широкая огласка акта может пробудить русский патриотизм, что нанесет удар по поддерживаемому немцами украинскому сепаратизму и таким образом усилит советское сопротивление.[182]
Бандеровская группировка, со своей стороны, понимала, что реакция немцев будет неблагоприятной, но считала, что линию на провозглашение необходимо продолжать, чтобы поставить немцев перед свершившимся фактом. 3 июля сообщения о провозглашении украинской независимости были разосланы разным государствам оси. Бандеровцы рассчитывали на то, что немцам трудно будет предпринять открытые меры против широко раздекларированного «украинского правительства», поскольку такая акция могла бы существенно снизить поддержку германской кампании нерусскими народами Советского Союза. Если бы такое давление было оказано – доказывали позже бандеровцы, – эти народы знали бы, чего ожидать от нацистского режима. На деле Бандера и его сторонники, по-видимому, правильно понимали позицию офицеров вермахта, с которыми они поддерживали отношения. Несмотря на свое недовольство по поводу провозглашения, последние сомневались, стоит ли принимать какие-то контрмеры. Они «подыскивали другой путь», по возможности, а тем временем мирно убеждали влиятельные львовские круги в неадекватности режима Стецко.
