Мужчина потерянно смотрел, как Мила одевается. От этого занятия его отвлек звонок телефона. Он первым взял трубку.
— Здравствуйте…
Андрей легко узнал этот голос, даже сильно изменившийся за годы. Сомнений у него быть не могло. В след за одним потрясением последовало второе.
Прошло много лет, но эта история по прежнему жгла ему душу, а чувство вины со временем и не подумало стать слабее, напротив, приобрело хорошую выдержку. Он был рад видеть прежнего друга на встрече выпускников, но перед ним как будто ожил призрак кого-то давным-давно умершего, ведь Илья сам когда-то неустанно повторял, что из-за своей болезни вряд ли проживет долго. Андрей не думал, кто когда-то увидит его снова, что когда-нибудь он снова позвонит ему, после всего случившегося.
— Илья… — перебил он взволнованно.
Мила перестала застегивать пуговицы на пальто и испуганно посмотрела на мужа.
— Здравствуй, Андрей, — без особого энтузиазма откликнулся его старый друг на том конце провода, — позови, пожалуйста, Милу.
Андрея как будто ударили. Он совсем растерялся.
— Милу… — повторил он, и вдруг его настигла поразительная догадка, — значит… ты и есть ее любовник?
— Любовник? — переспросил Илья с явным сарказмом в голосе, — да нет же. Мы просто друзья.
— Такие же, как со мной?! — нервно выдохнул Андрей. Ответа услышать он не успел, потому что к нему подоспела Людмила и вырвала у него трубку из рук.
— Это я, — быстро заговорила она, — Илья, не волнуйся. У меня все в порядке. Прости, что не звонила… Мне очень стыдно. Да… Да… Я приеду сегодня вечером, ты не против?
Она нажала на отбой и победно посмотрела на потерявшего дар речи мужа. Он отчаянно пытался осмыслить все произошедшее, но у него ничего не получалось. Все чувства слились в оглушающую какофонию, где сложно было выделить что-то конкретное, кроме разве что неожиданно вспыхнувшей ревности.
Только Андрей затруднялся признаться себе в том, кого именно он ревнует.
Мила решила: сегодня она уйдет в последний раз, а потом ей станет легче, потому что больше некуда будет уходить. Она думала о том, что узники самых темных и мрачных подземелий были бы намного счастливее, если бы потеряли зрение и не имели возможности смотреть в узкое окошечко на огромный и прекрасный окружающий мир.
Сегодня она сама выколет себе глаза и совершит свое собственное погребение.
Мать привела Катю. Она больше не отпускала девочку домой надолго, и теперь создавалось впечатление, что здесь она в гостях. Елена Ивановна готова была сделать что угодно, лишь бы оградить Катю от пагубного влияния ее родителей. Андрея она не возлюбила с самого начала: отец художник, увлеченный творчеством и воспитанием сына никогда не занимавшийся, мать им тоже не особенно интересовалась, сам он устраивает какие-то сомнительные сборища (в последние пять лет этого не стало и нам том спасибо!), в голове у него неизвестно что. С Милой сразу было все понятно, обо всех своих недостатках она наслушалась вдоволь. Ясно было без сомнения: ничему хорошему они свою дочь не научат, особенно в свете последних обстоятельств.
Мила все не выпускала девочку из объятий, как та не пыталась вырваться или извернуться под разными предлогами и непрестанно ловила на себе осуждающие взгляды.
При Кате Елена побаивалась заводить разговоры на темы, ее особенно волновавшие. Мила была в безопасности на какое-то время, но очень сомнительно.
— Напомни мне, чтобы я купила в следующий раз чай, — не сдержалась в конце-концов ее мать. Это обращалось к Кате. Девочка заторможено кивнула.
Этой фразой Елена собиралась сказать «Ты так и не научилась заваривать чай. Кому ты нужна такая?». Мила отвечала взглядом «Приношу свои сожаления. Я огорчена тем, что испортила кому-то настроение, родившись на свет».
— У твоей мамы мало свободного времени, — продолжала Елена Ивановна, — и она, вероятнее всего, скоро вернется на работу. Это правда, Мила?
Мила слышала об этом в первый раз, но обязана была соглашаться. Она понимала, что если мать говорит об этом с такой уверенностью, это может означать только одно — ей уже нашлось место в конторе каких-нибудь знакомых.
