Он цитировал Сэмюэла Джонсона: «Что должно быть сделано, будет сделано». В таком настроении он сел за новую работу, которая оказалась последним его завершенным романом. «Наследие Каина» Тиллотсон издавал в виде серии выпусков в различных провинциальных газетах, и Коллинз старался не нарушать еженедельный ритм публикаций, однако именно в это время ему пришлось переезжать. Срок аренды дома на Глостер-плейс истек, домовладелец запросил за продление договора заоблачную сумму, и Коллинз стал искать вариант по соседству.
Он сам или, вероятнее, Кэролайн Грейвз сняли верхнюю часть здания 82 по Уимпол-стрит, и в последний раз он пережил тяготы переезда. Он цитировал разговоры. «С вашего позволения, сэр, не думаю, что зеркало в этом доме войдет над книжным шкафом». «Если приставной столик поместить в передней гостиной, не знаем, куда в таком случае ставить шкафы». «Сэр, тут пришел человек с образцами обоев». «Прошу прощения, сэр, я правильно понимаю, что вы хотели лампу в туалете?» Через два месяца в столовой так и не успели положить ковер. И все это время он должен был справляться с потоком того, что в газетах называли «экземпляром». Однако новый дом имел свои преимущества. Он располагался в более спокойном месте, чем Глостер-плейс, не доносилось голосов с задней стороны дома, где не было шумных соседей и стояли только склады торговцев с Уигмор-стрит.
Сочиняя «Наследие Каина», он не был уверен, не замахивается ли «выше головы» современной публики, но не вполне ясно, что он имел в виду. Безусловно, это драма о наследстве и судьбе, в которой есть ключевые для Коллинза элементы: отравление и попытка убийства, безумие и подмена личности. Две молодые девушки выросли как сестры, хотя на самом деле одна из них была сиротой, которую приняли в доме. Сирота была дочерью убийцы, казненной за жестокое умервщ-ление собственного мужа, ее «сестра» была идеально воспитанным отпрыском благочестивой семьи. Кто из них обратится ко злу? Именно это «наследие» и оказывается в центре внимания. В то время существовало немало теорий о природе наследственности, но Коллинз не любил скучные умствования. В его романе, как и в прежних произведениях, главный предмет заботы автора — просто рассказать историю.
В это время на Уимпол-стрит бывал Холл Кейн[36]. Он описывал Коллинза как тихого и немного нервного. «Пока мы говорили, он сидел, наполовину склонив голову, и глаза его по большей части были обращены к столу, но время от времени он смотрел кому-то в лицо, и его взгляд был прямым и располагающим». Кажущаяся робость могла быть следствием усталости, которая в это время все чаще охватывала его.
Однако летом 1888 года на банкете Авторского общества он активно интересовался новыми знаменитостями литературного мира. Неизвестно, с кем его познакомили, но его мнение о «восходящих» писателях необязательно было восторженным. Он отметил, что, согласно утверждениям газет, каждую неделю восхваляют семь-восемь новых «великих гениев». По поводу литературных схваток в публичной печати он сказал только: «Эти несчастные существа, перенасыщенные самомнением». Один из персонажей «Злого гения» замечает про «новых писателей», что они «не дают ни истории, способной разбудить наши бедные нервы, ни неподобающих персонажей, способных обмануть нас в наших симпатиях, ни драматических ситуаций, способных нас напугать; искусное манипулирование деталями (как говорят рецензенты) и мастерская анатомия человеческих мотивов, которые — я знаю, о чем говорю, дорогая моя, но не могу объяснить».
Из всех молодых писателей ему больше всего понравился Райдер Хаггард, чьи «Копи царя Соломона» и «Она» полностью соответствовали его модели энергично рассказанной истории. Он никогда не упоминал Генри Джеймса или Томаса Харди, но сказал, что наслаждался первой частью «Похищенного» Роберта Льюиса Стивенсона. У него были, как говорится, старомодные вкусы.
В начале 1889 года, покидая вечерний прием, он нанял кеб с четырьмя лошадьми. На самом выезде на Кингсбридж его кеб столкнулся с другим экипажем и перевернулся, на Коллинза посыпались осколки стекла. Он выпал через верхнюю часть дверцы и удачно приземлился на мостовую, обошлось без травм. Стекло тоже не ранило его, но в целом он пережил шок. Не лучшее предзнаменование наступающего года. После этого он страдал от невралгических приступов, которые удавалось унять только столовыми ложками лауданума.
