И только мысль, что они не одни, более того, что на них широко распахнутыми глазами смотрит маленькая девочка, заставила его отступить. Не будь рядом Кэтти, он продолжал бы целовать Маргарет гораздо дольше. Он так хотел большего. Гораздо большего… И сейчас всего лишь воспоминание об этой уличной сценке заставило его тело отреагировать весьма бурным, но крайне несоответствующим обстановке способом.
— Все оттого, что в нашем городишке слишком много домохозяек, — раздраженно бросил Брюс, — которым больше нечего делать, кроме как перемывать кости всем и каждому.
— Итак, — сменила тему Ребекка, — ты уезжаешь завтра? Или в среду? Я собиралась в полдень встретится с девочками, чтобы обсудить летний праздник, но вполне могу отменить ланч и провести это время с тобой.
— Незачем. — Брюс сидел, нахмурившись, и проклинал себя за то, что уступил нелепому мужскому порыву. Ведь, поцеловав эту женщину, он невольно выставил ее на всеобщее обозрение. Мог бы заранее сообразить, что пересудов не избежать — Я решил остаться, по крайней мере, до уикенда. — Он поднял глаза на сидящую напротив бабушку. — Обещал сопровождать Маргарет Элиот на танцы. — Он представил, как новая хозяйка «Розового дома» нерешительно стоит перед входом в городской зал, явно не испытывая желания войти, а каждый прохожий приостанавливается и украдкой разглядывает ее. — Кстати, я сказал, что ты присмотришь за ее дочерью, Кэтти. Надеюсь, ты не против?
— Против? Я только за. Ты же знаешь, как я люблю детей.
— Даже не думай об этом, бабуля, — сухо предупредил Брюс, поигрывая тонкой ножкой своего бокала и наблюдая, как остатки вина растекаются по стенкам. — Я не собираюсь вступать с этой женщиной в более близкие отношения. Она неуловима как тень, а ты знаешь, меня всегда привлекало прямо противоположное.
Но, даже произнося эти слова, Брюс не мог прогнать видение стройного тела со сливочно-белой кожей и высокой упругой грудью, подобной зрелому плоду, созданному для того, чтобы его вкусили. Он одним глотком осушил бокал и решительно встал, намереваясь покинуть столовую.
Ребекка не собиралась его останавливать, более того, была только рада, чтобы он поскорее ушел. Ей нужно было о многом поразмыслить, а внук мешал.
— Думаю, девочке понравится у нас, — с улыбкой произнесла она.
— Почему нет? Я, например, когда был ребенком, обожал этот дом, — уже в дверях сказал Брюс.
Теперь, когда он решил не уезжать, а остаться до пятницы, следовало все же подумать и о делах. Конечно, трудновато управлять компанией на таком расстоянии, но какие-то распоряжения можно дать и по телефону. Кроме того, в поездку он прихватил бумаги, с которыми надо разобраться, а это вполне можно делать и на ранчо.
Брюс собирался провести ближайшие несколько дней за работой и не боялся, что ему помешают. Обычно он приезжал на ранчо часто, но ненадолго, так что никто из местных не заподозрит, что он еще не уехал, а значит, и не явится с неуместным визитом.
Вот и хорошо. Надо бы дать себе время чуть остыть, отойти от столкновения с Маргарет Элиот. Да и ей это, похоже, необходимо. Пусть оправится, вновь возведет свои защитные укрепления, усмехнулся Брюс. Похоже, он испугал ее слишком личными вопросами, а уж после поцелуя бедняжка, верно, и вовсе запаниковала.
Хотя мысль о защитных укреплениях тут же разожгла новые фантазии — но уже о том, как эти самые барьеры разрушить.
Маргарет, находившаяся всего в нескольких милях от него, мучилась теми же самыми воспоминаниями.
За целый день она так и не смогла прийти в себя и даже сейчас пребывала в полном замешательстве. Расставшись с Макнотом, они с Кэтти пробежались по магазинам, сделали необходимые покупки и поспешно вернулись в «Розовый дом». Обычно в обществе дочери она быстро отрешалась от любых личных проблем, но сегодняшние переживания оказались слишком сильны. Перед глазами все еще стояло властное лицо Брюса, на губах все еще горел поцелуй, что стал справедливым возмездием за пощечину.
Наверняка за всю жизнь Брюса ни одна женщина не позволила себе ничего подобного, думала Маргарет, расположившись перед телевизором, хотя на самом деле не смотрела, что там показывают. Приглушенный звук служил лишь фоном для размышлений, принимающих все более неожиданный и опасный оборот. Вряд ли, размышляла Маргарет, это невероятно привлекательное, хотя и несколько высокомерное лицо когда-либо прежде вызывало у женщин такой гнев. Скорее напротив, будило страстное желание, потому что все в этом мужчине — от того, как он смотрит на тебя, и до исполненных звериной грацией движений — прямо-таки гипнотизирует неприкрытой сексуальностью.
