— Что с вами? — Голос Брюса раздался откуда-то издалека и резко вернул ее к действительности. Маргарет моргнула и постаралась сосредоточиться. — Мне показалось, вы сейчас сознание потеряете.
— Неужели? — холодно переспросила она.
Брюс готов был отдать голову на отсечение, что больше всего ей сейчас хотелось, чтобы он исчез. Но он не собирался оказывать ей такую любезность.
— Уверен, что прав. Интересно только почему?
Маргарет нервно облизнула губы. Ей совсем не понравилось, как он смотрел на нее — с таким вниманием, словно она любопытный экземпляр, попавший под микроскоп к очень умному, но очень опасному ученому. А еще больше ей не понравилось, как отреагировало на этот пристальный взгляд ее собственное тело.
Мозг молодой женщины отчаянно, точно радист на тонущем корабле, посылал сигналы опасности, а тело… Тело и слышать ничего не желало. Под кожей разлилось предательское тепло, груди налились, ладони внезапно стали влажными. Но все это заставило Маргарет только сильнее рассердиться на мужчину, невозмутимо стоящего перед ней с таким видом, словно он мог читать ее мысли. А если и не мог, то намеревался изучать ее до тех пор, пока сможет.
— А какие отношения у Кэтти с ее отцом?
Краска отхлынула от лица Маргарет. Как он посмел?!
— Не ваше дело!
— Это секрет? — Справедливости ради следует заметить, что я задал нечестный вопрос, подумал Брюс. Похоже, затронул рану, которая еще не затянулась. Но, черт побери, теперь он был намерен пойти до конца и потому добавил: — А какие у вас с ним отношения?
Маргарет действовала импульсивно, под влиянием момента. Не стало рядом ни Кэтти, ни магазинов, ни тротуаров с пешеходами. Она видела только Брюса Макнота. Рука ее взметнулась к его лицу.
Коснувшись его щеки, ладонь загорелась, словно ужаленная, а звонкий шлепок пощечины потряс обоих. Но не успела Маргарет повернуться и убежать, как почувствовала, что сильные пальцы обхватывают ее запястье. Брюс склонился над нею, губы его вытянулись в тонкую линию.
— Больше, — прошептал он, делая ударение на каждом слове, — никогда этого не делайте.
— Иначе — что? — процедила Маргарет сквозь зубы. — Что вы сделаете со мной? Бросите в тюрьму? Прикуете к позорному столбу на городской площади?
— Это все устарело, — вкрадчиво ответил Брюс. — Существует масса других методов.
Он наклонился еще ниже и властно прижался губами к ее губам. Это был жесткий, грубый поцелуй, закончившийся прежде, чем Маргарет успела увернуться. Ей только и оставалось, что потрясенно замереть. Наверное, даже удар молнии не поразил бы ее сильнее, чем эта неожиданная выходка.
— Не забудьте, — напомнил Макнот совершенно ровным тоном, — что моя бабушка с удовольствием присмотрит за Кэтти в пятницу. — Чувственный изгиб его рта дрогнул в легкой усмешке. — И не воображайте, что сможете увильнуть от этого мероприятия. Городок у нас маленький, и болтать будут невесть что. Так что, если вы и вправду намерены жить здесь, то должны понимать, как важно правильно повести себя с самого начала. Не то потом вам же и вашей дочери будет только хуже.
Сам он уже в тот вечер испытал на собственной шкуре, как быстро распространяются местные сплетни. За ужином бабушка медленно отложила нож и вилку и бросила на него один из тех проницательных взглядов, которые, как Брюс знал по собственному опыту, предвещали серьезный разговор.
— Я знала, что ты познакомился с нашими новыми соседями, — задумчиво произнесла Ребекка Макнот. — Но я и понятия не имела, что настолько близко.
— Что ты имеешь в виду? — Брюс положил белую льняную салфетку рядом с тарелкой и откинулся на стуле, с наслаждением вытянув ноги.
— Страстный поцелуй в центре города! — Внезапно в глазах пожилой дамы зажегся веселый огонек, и она поспешно опустила взгляд. — Не сомневаюсь, ты отлично понимал, что твое поведение будет иметь… — Ребекка сделала многозначительную паузу, — самые разнообразные последствия.
Конечно, Брюс отдавал себе отчет, что кто-кто, а уж члены семьи Макнот в этих краях всегда на виду. Отдавал себе отчет даже тогда, когда склонялся к лицу Маргарет…
Но не в его силах было отказать себе в том поцелуе. Стоило только увидеть горящие синим огнем глаза, сердито приоткрытый рот, обрамленный розовыми лепестками губ, — и Брюс не смог удержаться, чтобы не «продегустировать» их.
