- И меня тоже! Думаете, что я хочу оставаться здесь? - вскричал Эгрофой. Если я не подвергну себя риску быть убитым двадцать раз, я буду считать себя непорядочным человеком, так что я готов рисковать.
- Успокойтесь, - отвечал Рено, вынув из кармана записную книжку, где уже значились имена Бегье и Эгрофоя, - самое страшное, что сможет с вами случиться, это то, что вы можете потерять ногу или руку.
- И я тоже с вами! - закричал корнет.
- Думаете ли вы, что я могу пропустить это удовольствие? - подхватил солдат, горящий желанием скорее вступить в бой.
- Запишите: господин Сан-Паер.
- И господин Арранд.
- И господин Вольрас.
- И господин Коллонж.
Перо Рено не успевало записывать, крики уже доносились со всех сторон.
- Подождите, подождите, - закричал г-н де Шофонтен, у меня уже устала рука. - Нам нужно сто человек добровольцев: сейчас те, кто желает следовать за мной и господином де ла Гершем, станут справа от меня, я вас посчитаю!
Все драгуны поспешили встать справа от Рено и образовали толпу; слева не оказалось никого.
- Хорошо, - промолвил Рено, закрывая свою записную книжку, - считать не будем!
- Я займу свое место по старшинству, - провозгласил г-н Бегье, остальные пусть тянут жребий!
- Что ж, будем тянуть жребий, - печально ответил Эгрофой.
Корнет положил свою шапку на каменную глыбу и каждый подошел к ней, чтобы бросить туда бумажку со своим именем. Шапка уже была наполовину заполнена, когда мосье де Коллонж перевернул её ударом ноги.
- Какие же мы глупые! - воскликнул он, - зачем испытывать судьбу? Отправимся все вместе, в дороге нам будет веселей, и, если нас убьют, не о чем будет сожалеть.
- Иногда устами младенца глаголет истина! - заключил Рено. - Что вы об этом думаете, капитан?
- Я полностью с вами согласен, - отвечал Арман-Луи.
- Я тоже! Чем больше нас будет - тем меньше мы будем привлекать к себе внимание, - продолжал Рено.
- Вот загадка, которую я не берусь разгадать, - произнес Сан-Паер, обращаясь к г-ну де ла Гершу, - согласны ли вы со мной?
- Согласен! - воскликнул г-н де ла Герш.
Шапка взлетела в воздух, раздались крики: "Да здравствует господин де ла Герш! Да здравствует господин де Шофонтен!" Их окружили, обнимали, это был взрыв радости.
- И, когда благодаря мне, наконец мы пришли к согласию, - продолжил г-н Коллонж, - можем ли мы узнать, куда лежит наш путь?
- Мы пойдем в Богемию, - отвечал Арман-Луи, - и, когда мы её достигнем, армия Валленштейна будет располагаться между нами и шведами.
- Похоже, что мы будем там, как когда-то Даниил в яме со львами, заметил Бегье.
- С той лишь разницей, что Даниил был пророком, а мы лишь бедные рыбаки, и имеем шансы быть уничтоженными, как стадо ягнят.
- А если серьезно, - продолжил г-н де Коллонж, - достигнув Богемии, что за миссия нам там предстоит?
- Там мы должны найти замок, окрестные жители называют его Дрошенфельд.
- Предположим, что мы его обнаружили, что потом?
- Сеньоры, - пояснил Арман-Луи, - в этом замке томятся две женщины, имена которых известных многим из вас: это мадемуазель де Парделан и мадемуазель де Сувини. Их содержат в заточении, им угрожают. Господин де Шофонтен и я решили их освободить или погибнуть. Но даже шпаги двух мужчин, сколь угодно храбрых и преданных, не смогут преодолеть всех препятствий. Вот почему я обратился к вам: мы вместе победим или погибнем. Что касается меня, я вернусь с ними или не вернусь вообще.
Три сотни мечей сверкнули одновременно в лучах солнца, и воинственная молодежь в едином благородном порыве дала клятву биться до последней капли крови за общее дело.
- Когда вы нам дадите знак выступать, мы пойдем за вами без промедления! - провозгласил Бегье, на что Арман-Луи мягко улыбнулся:
- Ваши лошади должны быть готовы к утру. Вам остается одна ночь для прощания с близкими.
Рено не был единственным кого г-н де ла Герш посвятил в свой план. Старый отшельник Магнус, не доверяя безрассудству друга и его старый слуга Рудигер, получив сведения о предстоящем походе, как два муравья, отправились на поиски. К концу дня они вернулись в сопровождении трех или четырех тележек, прогнувшихся под тяжестью имперского обмундирования, собранного на окрестных полях и которого, благодаря ежедневным перестрелкам, было вокруг вдоволь. У Каркефу, присутствующего при разгрузке, разбежались глаза при виде австрийских касок, пиджаков, пальто, камзолов, портупей.
