- Вот и герцог Померании Божислав Четырнадцатый уже ведет переговоры.
- Он ведет переговоры? - вскричал граф Эберар, привстав.
- Он делает больше: он капитулирует.
- Вы в этом уверенны? - спросил граф, и, увидев, что все взгляды повернулись к нему, снова медленно сел.
- Новость пришла оттуда в штаб-квартиру сегодня утром. Завтра город Штеттин должен открыть нам свои ворота.
- Это место снабжения продовольствием нашей армии, господа! Выпьем за наш первый успех! - сказал один из собутыльников.
- Я собирался вам это предложить! - улыбнулся Рено. Снова наполнили стаканы; когда они были опустошены, тот, что принадлежал графу Эберару, был ещё полон.
- Вот так так! - удивился Арман-Луи, все время наблюдавший за ним.
- Признаться, господа, эта война заявляет о себе грустно! - продолжал г-н де Шофонтен. - Все это выглядит довольно жалко. Уже захвачены три острова, оккупирована одна провинция, один город сдался - и при этом ни единого удара шпаги!.. Это плачевно. Кой черт?! Есть же все-таки у императора Фердинанда какие-то генералы?!
- Ну да, разумеется! - сказал граф Эберар. - У него есть герцог де Фридленд.
- Граф де Тилли!
- И Торквато Конти!
- Еще у него есть великий маршал империи граф де Паппенхейм!
Граф Эберар посмотрел на собеседника.
- Тот, кого в Германии называют Солдат? - проговорил Рено.
- Точно, - ответил граф Эберар. - И немцы, которые воевали под его командованием, уверяют, что он заслужил это славное имя.
- Ну, я тоже видел его однажды, уже давно... Я встретился бы с ним снова лицом к лицу, - улыбнулся Рено.
- Это удовольствие будет вам обеспечено!.. За ваше здоровье господин маркиз! - и на этот раз граф Эберар весело опустошил свой стакан.
- Если все эти знаменитые полководцы намерены воспрепятствовать нашему походу, пусть поспешат. Солдаты, которые воевали под командованием графа Мансфельда, уже торопятся перебежать на нашу сторону. Их уже прибыло сегодня четыре сотни.
- Четыре сотни? - удивленно переспросил граф Эберар.
- И лучших! И ещё множество других, сражающихся вместе с графом Брунсвиком, которых сегодня утром я видел удирающими под шведские знамена.
- Еще говорят, что пятнадцать сотен всадников регулярной армии датского короля Кристиана присоединятся к нам завтра утром.
- А император Фердинанд называл Густаво-Адольфа "снежным величеством"!.. По-моему, сам он, в таком случае, "пыльное величество"! сказал с улыбкой Рено.
Один гвардейский офицер повернулся в сторону графа Эберара:
- Неужели, сударь, вы сомневаетесь в победе? - спросил он.
Граф Эберар посерьезнел:
- На все Божья воля! Но я не так молод, как вы, сударь, и пусть мой опыт устарел, но вот уже двадцать лет я воюю!
- Двадцать лет! - восхитился Рено.
- А всего у меня их тридцать пять, сударь.
- Возраст короля Густава-Адольфа.
- Да, тот же. Я видел ещё армию старого графа де Тилли... Армия графа де Тилли называется непобедимой, господа!
Рено наполнил свой стакан.
- Достаточно будет одного дня, чтобы заставить её потерять это громкое имя!
Арман-Луи встал. Одна неожиданная идея только что пришла ему в голову.
- За короля Густава-Адольфа! - сказал он. - За его победу! За покорение империи! Пусть придут армии Тилли и Валленштейна, и пусть они будут рассеяны, как разлетятся крупинки соли, которые я бросаю на ветер!
Сказав это, Арман-Луи взял щепотку соли и швырнул через плечо.
Граф Эберар нахмурил брови, и вдруг все увидели у него на лбу две скрестившиеся красные сабли.
- Да это граф де Паппенхейм! - прошептал г-н де ла Герш.
Почти тотчас чужеземец положил на лоб руку и держал её там несколько секунд. Когда он убрал её, кровавый крест исчез, но сколь быстрым не было его движение, Арману-Луи было достаточно, чтобы увидеть этот знак.
Теперь г-н де ла Герш вспомнил, где он видел этого блистательного чужеземца, наполнившего лагерь разговорами о его щедрости, а также - при каких страшных обстоятельствах некогда смерили она друг друга взглядами.
Все встали. Стаканы опустошали с криками: "Смерть империи!" Возбужденные, офицеры не обращали больше внимания на графа Эберара. Он только что уронил свой стакан, который разбился вдребезги.
