Рано проявилась актерская жилка и в Иване Ермакове. Мать писателя Анна Михайловна до сих пор вспоминает, каким непоседой, озорником был Иван, все придумывал чего-то, «поплетушки плел». Председатель не раз грозился: «Не пущу больше парнишку на поле — как начнет кого-нибудь представлять, все и работу бросают, хохот стоит».
И совсем не случай привел Ивана Ермакова после окончания седьмого класса в 1939 году в Омский областной кукольный театр, где он, пятнадцатилетний, сразу был зачислен в штат актером-кукловодом. Работал и одновременно учился в театральной студий драматического театра.
Хорошело сибирское предвоенное село, поднималось рослой порослью Ивановых сверстников. Отсюда уходили они в сорок первом, тысячи мирных пахарей…
Через год Иван Ермаков стал курсантом 2-го Омского пехотного училища. В апреле сорок третьего был направлен в действующую армию командиром стрелкового взвода. Участвовал а боях на Волховском и Ленинградском фронтах, был дважды ранен, награжден орденом Красной Звезды…
Скупые строчки биографии. А за ними — яростные дороги войны, гибель отца и брата, тепло фронтовой дружбы, солдатского братства, свято сбереженного на всю жизнь, и победные дни, когда «ходили, мы без вина пьяные, выше сердца гордые, по звездочку счастливые, вовек непобедимые… В смертный час эта денечки вспомню».
Демобилизовался лейтенант Ермаков в 1947 году в Эстонии и несколько лет работал там в культурно-просветительных учреждениях. В 1951-м вернулся домой. Заведовал сельским клубом, потом районным Домом культуры, учился в Тобольском культпросветучилище.
Больше десяти лет до переезда в Тюмень прожил Иван Михайлович в Казанском районе. Горькой нежностью и болью вошла в него послевоенная сибирская деревенька, где не исплаканы еще были слезы «о грозных сибирских ротах», — деревенька безутешных матерей, вдов и недоедающих ребятишек, на плечи которых легли многие тяготы обескровленного войной хозяйства.
Много сил отдавал Ермаков клубной работе: организовывал самодеятельность, писал для нее, ставил спектакли, сам играл, сочинял целые программы новых сельских праздников, но главной любовью его оставался кукольный театр. Делал куклы, обучал ребят, выезжал со своими артистами в самые глухие села. Как же ждали, как бегали на эти представления и стар и млад!
Дар рассказчика, потребность общения выливались пока так. И не счесть, сколько доброго, светлого посеял Иван Ермаков в эти годы в прииртышских хлебородных местах. Здесь, в родной Михайловне, он и женился, здесь родились дети.
Дочь Светлана Ивановна вспоминает: отец всегда был с людьми, всегда на людях. В дом вечно кто-то заезжал, заходил — то написать письмо, то «бумагу», то просто за советом и помощью…
А память бережно хранила события, лица, судьбы. И когда в 1956 году, в тридцать два года, Иван Ермаков напечатал в «Тюменской правде» первый свой сказ «Соколкова бригада», это не было пробой пера начинающего автора. Свои, незаемные слова, свои, выстраданные мысли о труде человека, о мастерстве. Герой тоже объявился ермаковский, с задиринкой.
И как будто прорвался заслон, что сдерживал накопленное годами. Один за другим пошли к читателю сказы: «Аврорин табачок», «Сорок седьмая метка», «Богиня в шинели», «Ленинское бревнышко», «Голубая стрекозка», «Ценный зверь — кирза», «Костя-египтянин» и другие.
Повествование лилось свободно, полнилось неподдельным смехом, веселой выдумкой, доброй улыбкой, живой атмосферой сельской нови. Казались они, ермаковские сказы, очень простыми, понятными, однако пересказать их трудно, как хорошую песню.
Возьмем сказ «Стоит меж лесов деревенька». О чем он? О памяти поколений, о деревенских внуках, никогда не видавших погибших на войне дедов? Или о красоте душевной, что открылась в людях, вставших на защиту Савостькина тополя? Сквозь тоску маленького Савостьки о дедовой ласке, стойкое противоборство его с Захаркой, сквозь забавные и печальные страницы деревенской жизни проходит сильный, ясный в своем высоком звучании мотив верности ратному подвигу «светлых русичей». Звучит он и в других сказах и отдается в сердце читателя щемящей болью и гордостью, заставляет понять, что за видимой простотой произведений Ивана Ермакова таится прочность жизненных основ и гражданского мировосприятия автора.
