В каждом отдельно взятом случае следует задаваться вопросом: соответствует ли учение Писанию и является ли толкование правильным? Толкование верно только тогда, когда оно соответствует analogiam fidei (правилу аналогии веры).
Для Лютера существует несколько вариантов как перевода Библии, так и ее толкования согласно правилу аналогии веры. Он утверждает следующее: «Толкование Писания должно быть подобным, или соответствующим вере, оно должно пребывать в гармонии с ней, иметь соответствие с оной, подчиняться ей и рассматриваться только лишь в соответствии с последней».[201]
Литеральный принцип также следует из вышеописанного и также в своей полемической направленности критикует средневековый католический подход к экзегетике. Как уже отмечалось, М. Лютер сравнительно рано отказался от концепции четырех смыслов Писания, предпочитая руководствоваться, насколько это возможно, текстуальным смыслом.
Литеральное толкование Писания являлось для Лютера главенствующим. Упомянутая нами Quadriga в герменевтике поздних схоластических ученых претерпела некоторые видоизменения. Если в своем классическом виде она утверждает четыре равнозначных смысла Библии, то в более поздний период была разработана внутренняя классификация смыслов, предполагающая только два равнозначных уровня понимания: литеральный и духовный. Три уровня значений, обязательных для ранней схоластики, были объединены в один, выступая как его элементы — аллегорический, анагоги-ческий и тропологический.[202]
Этот метод средневековой герменевтики, в том виде, в котором он ассоциировался с авторитетом Фомы Аквинского, исторически восходит ко времени ранней церкви, а именно — к герменевтическим взглядам Оригена и других представителей аллегористической школы экзегетики.
Уже у современников М. Лютера создавалось впечатление, что в том случае, когда дело касается толкования библейских текстов, средневековые экзегеты просто не пользуются своей теорией о методах. То же самое можно наблюдать и в патристической литературе по экзегетике: «Ориген рассуждает о двух, или иногда о трех уровнях смысла; Августин придерживается подобного же понимания, хотя иногда «экспериментирует» с четырьмя уровнями смысла. При рассмотрении Summa Theologiae, принадлежащей перу Фомы Аквинского, не остается какого-либо сомнения в том, что он в основном использует два метода — литеральный и духовно-аллегорический. Придерживаясь данного порядка в начале исследования, далее он подразделяет второй уровень на составляющие».[203]
Именно эти противоречия, осознанные богословием средневековья, давали М. Лютеру право отвергнуть принципы тропологической герменевтики как допускающие произвольное объяснение текстов. Из приведенного выше высказывания Лютера в труде «О рабстве воли» (De servo arbitrio) можно выделить основные части литерального принципа, в том виде, как его практически формулировал М. Лютер.
Интерпретация текста производится на основе простого прямого значения текста согласно нормам языковой грамматики.
Использование тропов при интерпретации должно быть явно мотивировано — или самим текстом, или — аналогией веры.
Мотивация, предусмотренная вторым пунктом, достаточно субъективна. Следует признать, что в тех выводах, которые сделал М. Лютер из данной модели, он скорее следует логике своего богословия, нежели логике исследования текстов. Из этого последовал принцип разделения Закона и Евангелия.
Мы уже говорили о тесной связи экзегетических методов и всей теологии Мартина Лютера. На примере экзегетического принципа разделения Закона и Евангелия эта взаимосвязь становится очевидной. Принцип последовательного разделения Закона и Евангелия без преувеличения можно определить как «ключ к теологии» Лютера и — более того — теологии конфессиональной Лютеранской церкви. Исключительная важность этого экзегетического (и догматического) метода обусловлена непосредственной связью принципа разделения Закона и Евангелия и учением об оправдании верой.
Как известно, чистое евангельское учение об оправдании по благодати Божьей не рассматривает исполнение дел, требуемых Законом, как действительную и действующую причину оправдания, и даже как содействующий оправданию фактор (концепция умеренных синергистов). Поэтому везде, где в Писании Бог требует от человека выполнения определенных норм и правил поведения, говорится о Законе и делах Закона, истинное спасительное выполнение которого после грехопадения стало невозможным. Божественные благословения, даруемые Богом людям, старающимся быть исполнителями норм Закона, относятся к благословениям, действующим в земной жизни и не имеющим сотериологического значения. Они не являются ни способом, ни условием для принятия благодати Евангелия. Чистое Евангелие Иисуса Христа основывается не на человеческой праведности, то есть не на попытках исполнения Закона, совершаемых людьми, но на божественной праведности — совершенном исполнении Закона Спасителем. Этим обусловливается необходимость разделять Закон и Евангелие как два противоположных и одновременно взаимосвязанных аспекта Писания. Поэтому М. Лютер исключительно высоко ценил умение правильного разделения Закона и Евангелия.
