Исключительная важность этого принципа обусловлена тем, что, согласно ему, исследователь Писания освобождается от необходимости обязательно следовать авторитетным экзегетическим традициям, восходящим к патристическому периоду истории церкви. Таким образом, на место средневековой экзегетической парадигмы, согласно которой Церковь в лице древних церковных писателен выступала истолкователем и хранителем истин Писания, поставлена экзегетическая парадигма апостольской церкви, согласно которой истинное изъяснение Писания есть прерогатива Бога, а Писание само истолковывает себя.
Иными словами, данный принцип сводится к тому, чтобы освободить Писание от человеческих авторитетов, претендующих на его правильную интерпретацию, позволить словам, вдохновленным Св. Духом, действовать непосредственно. Это правило было известно ранней церкви. Например, Мартин Хемниц, в работе De coena Domini[197], приводит слова Илария, согласно которым, наилучший читатель ищет смысл слов, исходя непосредственно из них самих; извлекает из прочитанного материала, а не прибавляет к нему.[198] Лютер доказывал, что авторитетные в средневековой церкви интерпретации Библии страдали не только от ошибок — результатов неразвитости лингвистических знаний — но и от умышленных искажений.
Лютер отвергает претензии папы, подчиненного ему духовенства и Соборов быть единственными верными истолкователями Библии. Он указывает на то, что они слишком часто злонамеренно искажали ее смысл.
Следующий принцип, логически вытекающий из первого, можно условно определить как «принцип достаточности». Он базируется на экзегетической аксиоме, утверждающей, что Библия — в основном текстологически ясная книга. При этом М. Лютер не отрицает наличия в Библии мест, сложных для понимания. Но эти сложности объясняются, по его мнению, недостаточностью современных филологических знаний. Вообще же эти места, в принципе, могут быть прочитаны (и поняты, истолкованы) на основании других, совершенно ясных текстов Библии. Этот метод рекомендовался некоторыми ранними церковными писателями, но даже и в их трудах он часто уступал место аллегоризму.
М. Лютер провозглашал истинным только тот метод толкования, который последовательно и непротиворечиво извлекает смысл Писания, сравнивая одни канонические тексты с другими. Этот сравнительный метод рекомендовали и некоторые ранние отцы церкви, включая Оригена, Иеронима и Августина. М. Лютер признавал, что он сильно обязан им — «для того чтобы пролить свет на непонятные и сомнительные места в Писании, при толковании святые отцы использовали те разделы, которые являются ясными и понятными».[199]
В работе De servo arbitrio (О рабстве воли) М. Лютер доказывает, что христианин, по слову апостола Павла, должен быть судьей над церковными установлениями, не установленными Писанием. Поэтому никто не обязан безотчетно следовать экзегетической традиции, даже если она обладает известной авторитетностью[200], тем более в этом отпадает необходимость, если учитывать принципиальную ясность Писания. Руководствующийся этим принципом благочестивый христианин способен понять истинный смысл Библии без помощи, которую может предложить католическая церковь.
Данный метод можно также представить в терминах логики. Согласно М. Лютеру, критерий правильного понимания Писания можно определить так: писание истолковывает само себя, то есть оно является как субъектом, так и объектом экзегетики. Иначе говоря, толкование Писания может быть правильным только тогда, когда оно полностью следует самотолкованию, то есть каждый отдельно взятый раздел следует понимать в соответствии с tota scriptura, или исходя из полноты Писания. При истолковании Писания не должно присутствовать какого-либо противоречия; всякое непонятное место следует истолковывать ясно, по Писанию, то есть посредством всей Библии.
Изъясняя Писание, необходимо руководствоваться нормою аналогии веры. Согласно этому принципу, значение Писания не может противоречить вселенским догматам веры, то есть, прежде всего, вероисповеданию, отраженному в Никейском и так называемом Апостольском Символе веры. Аналогия веры является не только одним из герменевтических принципов Лютера, но, фактически, это его общий теологический принцип. Сам М. Лютер часто подчеркивал важность этого принципа для жизни церкви.
