— В свете чрезвычайной пропаганды…
Как они шумят…
— Мистер спикер…
Какое омерзительное чувство тошноты, и переносицу перехватывает обморочный холод.
— Мистер спикер…
Он снова поднял глаза. Это было ошибкой. Море лиц вздыбилось и быстро завертелось. Тоненький голос в глубине сознания пропищал: «Он в обмороке!»
Он не почувствовал, как наклонился и рухнул на стол. Он не слышал, как голос с задней скамьи выкрикнул:
— Вам будет куда хуже, прежде чем вы примете свой чертов закон!
— Кто его врач — кто-нибудь знает?
— Да… я знаю. Должно быть, сэр Джон Филлипс — они старые друзья.
— Филлипс? Это тот, у которого частная лечебница на Брук-стрит, да?
— Понятия не имею.
— Кто-нибудь, позвоните леди О'Каллаган.
— Я могу позвонить. Я с ней знаком.
— Он не пришел в себя?
— Что-то не похоже. Тиллотли пошел посмотреть, как там насчет «скорой помощи».
— Вот он. Тиллотли, вам удалось что-нибудь устроить со «скорой»?
— Сейчас будут. Куда вы его отправляете?
— Катберт собрался позвонить его жене.
— Господи, до чего он плохо выглядит!
— Вы слышали, что прокричал тот тип с задней скамьи?
— Да. А кто это?
— Не знаю. Послушайте, вам не кажется, что дело тут нечисто?
— О боже, какая чушь!
— Вот доктор Вендовер — я и не знал, что он в Парламенте.
Все попятились от О'Каллагана. Маленький кругленький человечек, член Парламента от коммунистов северных графств, протиснулся сквозь толпу и опустился на колени.
— Откройте-ка окна, — сказал он.
Он расстегнул одежду на О'Каллагане. Остальные почтительно на него взирали. Через пару минут он оглядел собравшихся.
— Кто его лечит? — спросил он.
— Катберт говорит, что сэр Джон Филлипс. Катберт пошел позвонить его жене.
— Филлипс хирург. Это как раз случай для хирурга.
— А в чем дело, доктор Вендовер?
— Похоже на острый приступ аппендицита. Нельзя терять ни минуты. Позвоните-ка в частную лечебницу на Брук-стрит. «Скорая» здесь? Нельзя ждать, пока приедет его жена.
От дверей кто-то произнес:
— Люди со «скорой» приехали.
— Отлично.
Вошли двое с носилками. О'Каллагана подняли, положили на носилки, укрыли и вынесли. Катберт быстро вошел в зал.
— Да, — сказал он, — его Филлипс лечит. Она хочет, чтобы его отвезли в лечебницу Филлипса.
— Туда он и едет, — сказал маленький доктор Вендовер и вышел вслед за санитарами.
* * *
Сквозь тошноту О'Каллаган выполз из ниоткуда в полубредовое состояние. Встревоженные лица скользнули куда-то вниз. Наплыло лицо его жены и растаяло вдали. Кто-то лежал в постели рядом с ним и стонал.
— Боль очень сильная? — спросил голос.
Боль терзала и его самого.
— Сильная, — серьезно сказал он.
— Скоро придет доктор. Он даст тебе что-нибудь, чтобы она прошла.
Вдруг стало понятно, что стонал он сам.
Лицо Сесили оказалось совсем близко.
— Доктор сейчас будет здесь, Дерек.
Он закрыл глаза, чтобы дать понять, что слышал.
— Бедняжка Дерри, бедный мой мальчик, — просюсюкал голос Рут.
— Я оставлю его с вами на минутку, леди О'Каллаган, — сказала сиделка. — Если я вам понадоблюсь, позвоните, хорошо? По-моему, я слышу голос сэра Джона.
Дверь закрылась.
— Боль очень сильная, — внятно произнес О'Каллаган.
Женщины обменялись взглядами. Леди Сесили пододвинула стул к постели и села.
— Осталось недолго, Дерек, — сказала она тихо. — Это твой аппендикс, понимаешь?
— Ох-х-х-х…
Рут что-то зашептала.
— Что там… Рут…
— Ничего-ничего, Дерри, малыш, не обращай на меня внимания. Это твоя глупышка Рут.
Он что-то пробормотал, закрыл глаза и, казалось, заснул.
— Сесили, дорогая, я знаю, ты смеешься над моими идеями, но послушай. Как только я услышала, что случилось с Дерри, я пошла и поговорила с Гарольдом Сейджем. Он — тот самый блистательный молодой химик, о котором я тебе говорила. Я очень точно рассказала ему, в чем дело, и он дал мне кое-что. Это немедленно прекратит боль и совсем не повредит. Его собственное изобретение. Через несколько месяцев во всех больницах начнут применять это лекарство.
Она начала рыться в сумочке.
— Если хочешь, Рут, предложи это средство сэру Джону. А без его ведома, разумеется, ничего нельзя делать.
— Доктора такие ханжи! Я знаю, моя дорогая. Что только Гарольд не рассказывал мне!..
