— Вы получите все нужные объяснения в двух словах: Джейн Харден.
Наступило длительное молчание. Двое мужчин пристально смотрели друг на друга. Затем О'Каллаган отвел взгляд. Выражение туповатой напыщенности на лице придавало ему смешной и неприятный вид.
— Что такое насчет Джейн Харден? — сказал он наконец.
— Только это. Она — сиделка в моей клинике. Уже давно ее счастье и судьба приобрели для меня величайшую важность. Я просил ее выйти за меня замуж. Она мне отказала, причем много раз. Сегодня она сказала мне почему. Оказывается, вы злоупотребили дружескими отношениями с ее отцом и воспользовались ее теперешними стесненными обстоятельствами. Вы сыграли роль «старого друга семьи» в сочетании с высокопоставленным развратником.
— Не знаю, о чем вы говорите.
— Не лгите, О'Каллаган!
— Послушайте…
— Я все знаю.
— Да какого бреда вы наслушались?!
— Такого, который привел меня сюда сегодня вечером в состоянии такого гнева, какого я за собой ранее не знал. Я знаю всю историю вашей… вашей дружбы с ней. Очевидно, вы развлекались и забавлялись. Я ненавижу преувеличения, но вряд ли будет преувеличением сказать, что вы погубили всю жизнь Джейн.
— Чертовски сентиментальный лепет! — задохнувшись, сказал О'Каллаган. — Она современная молодая женщина и знает, как брать от жизни все, что ей надо.
— Это абсолютное извращение фактов. — Филлипс смертельно побледнел, но говорил ровно и спокойно. — Если под выражением «современная молодая женщина» вы подразумеваете «женщина легкого поведения», то сами знаете, что это ложь. Это единственная подобная история в ее жизни. Джейн вас любит, и вы позволили ей полагать, что она тоже любима.
— Ничего подобного. Она не давала мне никаких оснований предполагать, что придает этой истории больше значения, чем я. Вы говорите, что она в меня влюблена. Если это так, мне очень жаль. Хотя мне кажется, что это неправда. Что ей нужно? Ведь не… — О'Каллаган осекся, и на его лице отразился страх. — Не в том ли дело, что у нее будет ребенок?
— О, нет. Она не имеет к вам претензий. Никаких претензий по закону. Очевидно, моральных обязательств вы не признаете.
— Я послал ей триста фунтов. Что еще ей надо?
— Я настолько близок к тому, чтобы ударить вас, О'Каллаган, что, по-моему, мне лучше уйти.
— Да идите к черту, если вам угодно. Что с вами такое? Если вы не хотите жениться на ней, всегда есть другой путь. Это должно быть весьма просто — я не встретил никаких препятствий…
— А ты свинья! — закричал Филлипс. — О господи… — он осекся. Губы его дрожали. Когда он снова заговорил, голос его стал тише: — Лучше держитесь-ка от меня подальше, — сказал он. — Уверяю вас, что, если представится возможность, я сам без малейших колебаний сотру вас с лица земли.
Что-то в лице О'Каллагана заставило его замолчать. Министр внутренних дел смотрел через его плечо на дверь.
— Простите, сэр, — тихо сказал Нэш. Он пересек комнату, неся поднос с рюмками и графином, он бесшумно поставил поднос и вернулся к дверям. — Что-нибудь еще, сэр? — спросил Нэш.
— Сэр Джон Филлипс уходит. Проводите его, пожалуйста.
— Разумеется, сэр.
Не сказав ни слова, Филлипс повернулся на каблуках и покинул кабинет.
— Спокойной ночи, Нэш, — сказал О'Каллаган.
— Спокойной ночи, сэр, — тихо ответил Нэш. Он вышел вслед за Джоном Филлипсом и закрыл дверь.
О'Каллаган издал резкий вопль от боли. Спотыкаясь, добрел до кресла и согнулся над ним, опираясь на подлокотник. Минуту или две он стоял так в неподвижности, скорчившись от боли. Потом кое-как уселся в кресло и немного погодя налил себе немного виски. Он заметил, что патентованное средство Рут лежит на столе подле него. Дрожащей рукой он вытряхнул один из порошков в рюмку и проглотил вместе с виски.
