«Полагаю, что юного осла не окажется дома», — мрачно подумал Аллейн.
Но Найджел Батгейт был дома. Когда дверь открылась, Аллейн услышал бойкий стук пишущей машинки. Он неспешно поднялся наверх, открыл дверь кабинета и заглянул туда. Найджел был тут как тут, он мрачно сидел перед пишущей машинкой, а в корзине под столом красовалась кипа скомканных листков.
— Привет, Батгейт, — сказал Аллейн. — Заняты?
Найджел подскочил, обернулся в кресле и ухмыльнулся.
— Вы! — радостно сказал он. — Я рад вас видеть, инспектор. Занимайте первые ряды.
Он пододвинул Аллейну удобное кресло и плюхнул на широкий подлокотник сигаретницу. Зазвонил телефон. Найджел чертыхнулся, снял трубку и, моментально преобразившись, просиял:
— Добрый вечер, дорогая! — Аллейн улыбнулся. — Кто, по-твоему, тут у меня сидит? Твой старый друг, инспектор Аллейн. Да. Почему бы тебе не прыгнуть в такси и не присоединиться к нам? Готова? Отлично! Наверное, у него какие-то сложности и ему нужна наша помощь. Да… Хорошо. — Он повесил трубку и, сияя, повернулся к Аллейну.
— Это Анджела, — пояснил он.
Мисс Анджела Норт была невестой Найджела.
— Так я и понял, — заметил инспектор. — Я с удовольствием встречусь с этой плутовкой.
— Она сама в восторге от такой перспективы, — объявил Найджел.
Он подложил поленьев в огонь, бросил тревожный взгляд на письменный стол и попытался навести на нем порядок.
— Я только что описывал ваши похождения, — сообщил он Аллейну.
— Какого черта вы имеете в виду? Что общего у меня с вашим извращенным бульварным листком?
— Мы сидим на мели — никаких сенсаций. А вы, изволите ли видеть, отлично котируетесь в мире новостей. «Дело находится в руках главного инспектора по уголовным делам Родерика Аллейна, самого знаменитого специалиста Скотланд-Ярда. Инспектор Аллейн уверен…» Кстати, вы уверены?
— Вычеркните уверенность и напишите: «непроницаем». Пребывая в полном тумане, я защищаюсь непроницаемостью.
— Что, заело машину? — спросил Найджел. — Поэтому вы, разумеется, ко мне и пришли. Чем могу служить, инспектор?
— Можете убрать со своей физиономии эту ни с чем не сообразную самодовольную мину и восстановить на ней привычное выражение восхищенного изумления. Я хочу порассуждать, и мне в голову не приходит никто, кому на самом деле захотелось бы меня слушать. Может быть, и вы тоже заняты?
— Я покончил со своими делами, но вот придет Анджела…
— Ей можно доверять? Ну ладно, ладно…
Следующие десять минут Найджел посвятил повествованию о том, насколько основательно можно полагаться на мисс Анджелу Норт. Он только-только разошелся, когда пришла сама юная леди. Она приветствовала Аллейна как старого друга, закурила сигарету, села на коврик у камина и сказала:
— Ну и о чем же вы оба только что говорили?
— Батгейт говорил о вас, мисс Анджела. Я молчал.
— Ничего, заговорите и вы. Вы же собирались поговорить, и я могу догадаться о чем. Можете вообразить, что меня тут нет.
— А Батгейт сможет?
— Придется…
— Я не стану на нее смотреть, — пообещал Найджел.
— Да уж, пожалуйста, — сказала Анджела. — Начинайте, прошу вас, инспектор Аллейн.
— Говорите! — попросил Найджел.
— Сейчас. Раскройте же уши, внемлите же, слушайте!
— С полным вниманием!
— И перестаньте перебивать. Итак, я занят сейчас делом об убийстве, в котором жертва — не ваш родственник, а убийца, насколько я знаю, не принадлежит к числу ваших друзей. В свете наших прошлых историй это поразительно и примечательно.
— Слезьте с котурнов. Я полагаю, вы имеете в виду дело О'Каллагана?
— Правильно. Он был убит. По крайней мере, у трех человек из тех, кто присутствовал на операции, был мотив. Двое из них прямо и недвусмысленно угрожали ему. Нет, это не для публикации! Не спорьте! Я дам вам знать, когда будет можно. Я дошел до такой стадии расследования, на которой мне, словно героине французской пьесы, нужна задушевная подруга. Вы будете за нее. Можете время от времени закатывать глаза и восклицать «Quelle horreur!»[9] или, если вам так больше нравится, «Боже, что я слышу!» Других высказываний, кроме сочувственных междометий, я не потерплю.
— Принимается.
Аллейн тепло улыбнулся Найджелу:
