– Мы с шефом пришли к следующему выводу: кто-то проник к Деборе в комнату и подложил ей в сумку бриллиант, чтобы отвести подозрение от себя. Если кто-нибудь из вас в воскресенье утром случайно видел на этаже, где живет прислуга, кого-то, чье присутствие в такой час совершенно там неуместно, тогда у нас появится…
Мадам Нантье толкнула дверь офиса.
– Господин инспектор, мы всей семьей посоветовались и решили простить этих двух мужланов. Дебора и так уже достаточно настрадалась. Вы можете передать своему начальнику, что жалобу мы подавать не станем.
Дебору освободили в тот же день, что и ее отца и брата. Последним недвусмысленно намекнули на то, что неплохо им было бы побыстрее вернуться в родной Севен.
Встреча Деборы с отцом состоялась в кабинете старшего инспектора Плишанкура. Девушка со слезами радости на глазах бросилась навстречу Эзешиа:
– Папа!…
Но Пьюсергуи отстранил ее.
– Дебора, это правда, что вы любите этого юношу? – и он показал пальцем на Жиреля.
– Я пока еще не могу сказать.
– Тогда по какому праву он осмелился просить у меня вашей руки?
– Потому что он меня любит.
– Откуда вы знаете?
– Он мне сказал.
– И вы его слушали?
– Мне приятно было это слышать.
– И вам не стыдно?
– Отец, если я собираюсь выйти замуж, должна же я разговаривать с тем, кто желает взять меня в жены.
– Не спросив у меня разрешения? Вы имели наглость выбрать себе жениха, которого ни ваш отец, ни ваша мать, ни даже ваши сестры и братья не знают!
– Отец, с моим мужем жить мне, а не вам, и не моей матери, моим братьям и сестрам!
– Дебора, вы что, не доверяете своему отцу?
Сама еще не понимая того, Дебора была влюблена, первый раз в жизни она была влюблена и первый раз в жизни она шла против отцовской воли:
– Отец, простите меня, но я выйду замуж за того человека, которого выберу себе сама.
Эзешиа выпрямился:
– Несчастная, вы забыли, что сказано: «Господь праведен, – любит правду, лицо его видит праведника…» Пойдемте, Атаназ. Я отрекаюсь от вас, Дебора, и с этой минуты двери моего дома для вас закрыты.
И не оборачиваясь, он покинул комнату; сын его последовал за ним, успев тайком пожать Деборе руку.
Они ушли. Дебора тихонько плакала в углу. Ни Плишанкур, ни Жирель не осмеливались к ней подойти. Потом она поднялась со стула, и старший инспектор спросил:
– Вы хотите вернуться к Нантье?
Она только развела руками:
– А куда еще мне идти?
Леон посмотрел на начальника, и тот кивком головы разрешил ему проводить девушку.
После ухода Жиреля прислуга не сразу разошлась из офиса. Моника выразила общее мнение:
– Я как подумаю, что мы живем под одной крышей с преступником, мне сразу хочется куда-нибудь убежать.
Эдуард попытался ее успокоить:
– Но вы-то ему зачем?
– А зачем ему нужны была Дебора?
– С этого дня, уходя, мы будем запирать комнаты на ключ.
Для поднятия настроения Агата предложила своим друзьям выпить немного портвейна. Они не возражали. Дворецкий сделал несколько глотков и вдруг изменился в лице. Он опустил стакан с видом человека, которого внезапно посетила чудовищная мысль.
– Что с вами? – испугалась Агата.
Он ответил глухим голосом:
– Вспомнил… В воскресенье утром, когда вы, Агата, вместе с Моникой готовили завтрак, а Дебора ушла в булочную, я поднялся к себе в комнату и у нас на этаже встретил того, кому абсолютно незачем было там находиться…
– Кого?
– Это страшно, Моника… слишком страшно. Я не могу назвать вам его имени, пока…
Моника взорвалась.
– Но это же глупо! Вы слышали, что сказал инспектор? Немедленно сообщить в полицию!
Рассудительная Агата поддержала девушку:
– Она права. Позвоните в полицию.
– Нет.
– Почему?
– Потому что за тридцать лет службы я ни разу не предал ни одного из своих хозяев, ни разу. Не сделаю этого и сейчас.
– Но речь идет об убийце!
– Я должен быть в этом уверен.
– А как вы узнаете?
– Я у него спрошу.
– И вы думаете, он вам признается?
– Нет, но ответит, что он делал на этаже у прислуги в воскресенье утром.
Спор разом прекратился, когда в дверях показалась Дебора. Девушке устроили праздничную встречу, а Эдуард побежал оповестить хозяйку. Сострадательная Генриетта велела дворецкому быть с малышкой поласковее и освободить на день от всякой работы. Мадемуазель Армандина пригласила горничную к себе и подарила маленькие коралловые бусы, которые сама носила в молодости. Только Гюнье и Жан-Жак еще дулись на Дебору, но когда узнали, что Пьюсергуи выгнал свою дочь из дому, смягчились и они. Мадам Нантье, подумывавшая о том, чтобы отослать домработницу, чьи родственники чуть было не изувечили ее близких, решила оставить ее у себя, ведь бедняжке некуда было идти.
