Я пролистал большую толстую книгу с трилогией «Властелин Колец», пока не нашел то место, где я загнул уголок страницы. Эта книга меня расслабляла. Я знал историю вдоль и поперек. На ближайшую четверть часа или около того моим вниманием полностью завладел Толкин. Хоббиты, эльфы, король без короны. Приключение, завязанное на маленьком, но жизненно важном объекте, вокруг которого вращался мир, но об этом мало кто знал. Но каждый раз, переворачивая страницу, я чувствовал, как что-то скребется у меня в затылке. Это не раздражение, не что-то, что было там, хотя не должно бы. Скорее, это было отсутствие чего-то, как будто перестали громко тикать часы, которые забыли завести. Я положил книгу.
– А где Ева?
Дэвид с соседней кровати повернулся в мою сторону. Ему было четырнадцать лет, и он тоже был жертвой бесконечного потока Евиного сознания.
– ПИТ.
– Дьявол… – Сначала мне показалось, что он перепутал меня с кем-то по имени Пит, но потом я понял, что это была аббревиатура, которая расшифровывается как «палата интенсивной терапии», и туда даже врагу не пожелаешь попасть.
– Ты куда? – сел Дэвид, когда я встал на ноги.
– Проведать ее, естественно.
Я толкал капельницу перед собой. Она была установлена на плоской платформе с шестью колесиками, чтобы легче было ею управлять. В действительности же, как и тележки в супермаркете, она так и норовила врезаться во все препятствия на моем пути.
Я добрался до поста медсестер у входа в палату и ответил ложью на выжидающий взгляд дежурной сестры:
– По-моему, с Дэвидом что-то не так. У него пена изо рта пошла.
Она поспешила его осмотреть, а я беспрепятственно покинул палату.
Что можно сказать хорошего о больницах, так это то, что в них невозможно заблудиться. Я поехал на лифте на седьмой этаж и следовал указателям, чтобы добраться до отделения интенсивной терапии. Мой больничный халат и химиотерапия «навынос» время от времени привлекали взгляды, но никто не пытался меня остановить.
Проникновение в отделение интенсивной терапии было вопросом выбора подходящего момента. Я поджидал момент около получаса, и заодно этого времени хватило, чтобы убедиться, что Дэвид меня не сдал, так как никто за мной не пришел.
Количество медсестер на посту определяется широко известным математическим распределением, названным в честь Симеона Дени Пуассона и впервые продемонстрированным им в 1837 году на знаменитом примере, когда он предсказал количество кадетов прусской военной академии, затоптанных насмерть их лошадьми. В отношении медсестер оно работает столь же эффективно. Случайные события словно сговариваются для того, чтобы медсестры покинули пост, и если не торопиться и выжидать, то со временем количество медсестер на посту станет равно нулю.
Я прошел мимо опустевшего поста, проверил список пациентов на стене и узнал, что Ева Шварц находилась в пятой палате, после чего проследовал к ее двери.
Дверь открывалась внутрь. Я ожидал, что внутри будет приглушенное освещение, но ошибся. Болезненно яркие больничные лампы подчеркивали все детали у всего, что находилось внутри. Палата была уставлена оборудованием, аппаратов было больше, чем достаточно. Монитор, на котором регистрировалось дыхание, насыщенность крови кислородом и пульс, цилиндр, перегоняющий кислород через пластиковую трубку, капельница с внутривенными препаратами, другие трубки для удаления выделений, еще несколько датчиков, которые передавали данные в ящики с электроникой, непрерывно гудевшие и пищавшие. Комната была слишком белой. Чересчур белой. Простыни можно было бы показывать в любой рекламе стирального порошка. И в центре молчаливо нарушал идиллию человек, упрямо умиравший посреди этого великолепия изобретений и новшеств.
Ева выглядела очень маленькой на своей койке. Очень одинокой в этой комнате, до отказа набитой тихо гудящим медицинским оборудованием.
Я лавировал между всеми этими аппаратами, пока не смог посмотреть ей прямо в глаза. Она не спала, но я не понимал, видит ли она, что я подошел.
– Эй. – Я думал, что мне надо сказать что-то еще. Если не я, то кто? Мы были в одной лодке. – Ева…
