Убегай! - страница 68
Женщина краем глаза заметила томящегося в ожидании Саймона, и ее это явно не очень обрадовало. Саймон стоял, покачиваясь с пятки на носок, и поглядывал по сторонам. Справа была лестница. Не подняться ли по ней, раздумывал он, хотя, с другой стороны, выйдет ли из этого что хорошее? За спиной стеклянные двери, закрытые кружевной занавеской. Наверное, ведут в другое помещение.
Возможно, там располагается администрация.
Только он двинулся к этим дверям, как за спиной раздался женский голос:
– Простите, но в эту комнату вход посторонним воспрещен.
Саймон не стал останавливаться. Дошел до двери, повернул ручку, толкнул и открыл.
Здесь и вправду было что-то вроде приемной. Посередине комнаты стоял стол, покрытый белой заляпанной скатертью, а на нем остатки сэндвичей и салата из овощей. Справа располагалось старинное бюро с щелями для почты и крохотными ящичками с картотекой. За ним и сидел Уайли Корвал. Он резко повернулся к Саймону и встал.
– Что вам здесь надо?
За спиной Саймона возникла женщина, что до этого сидела за конторкой.
– Простите, Уайли, но я не виновата, – сказала она.
– Все в порядке, Бернадетта. Я понял.
– Вы уверены? Я могу позвать…
– Я разберусь. Закройте дверь и занимайтесь гостями, прошу вас.
Она метнула на Саймона убийственный взгляд и только потом убралась обратно в фойе. Дверь за ней захлопнулась несколько сильнее, чем это было необходимо, и дверные стекла задрожали.
– Что вы хотите? – отрывисто спросил Уайли.
Теперь на нем был твидовый, в елочку, жилет с оловянными пуговицами. От средней пуговицы свисала золотая цепочка, к которой, в этом не было никакого сомнения, крепились карманные часы, лежащие в кармане жилета. Под ним – накрахмаленная белоснежная рубашка с объемными рукавами, которые сужались к манжетам.
Одет, как настоящий трактирщик, подумал Саймон.
– Моя дочь пропала.
– Вы мне уже говорили об этом. Я понятия не имею, где она. Прошу вас уйти.
– У меня есть к вам несколько вопросов.
– А я не обязан на них отвечать, – сказал он, слегка выпрямился и картинно расправил плечи. – Сегодня я оплакиваю своего несчастного сына.
Сейчас было не до деликатностей.
– Правда? – спросил Саймон.
На лице Уайли выразилось удивление – Саймон этого ждал, – но под удивлением, гораздо глубже, таилось что-то еще.
Страх.
– Что правда?
– То, что вы отец Аарона.
– О чем это вы?
– Вы совсем на него не похожи.
У Уайли отвалилась челюсть.
– Вы это серьезно?
– Расскажите мне о матери Аарона.
Было видно, что Уайли Корвал хотел что-то сказать, но спохватился, и на лице его заиграла улыбочка. От такой улыбочки становилось страшно. От такой улыбочки кровь стыла в жилах. Саймону захотелось сделать шаг назад, и он едва удержался от этого.
– Вы разговаривали с моей женой, – сказал Уайли.
Тут Саймону пришла в голову одна мысль, возможно, на нее намекала ему Энид, а может быть, она мелькнула, когда он увидел Уайли во плоти, одетого как раз для того, чтобы сыграть какую-то роль, или даже когда он заглянул в лицо Уайли, наткнувшись на него в лесу.
Никакого горя Уайли Корвал не испытывал.
Конечно, здесь можно привести известное клише – мол, каждый человек выражает свое горе по-своему, и если по человеку не видно, что ему больно, это не значит, что он не страдает, возможно, он просто старается «держать лицо», но здесь ни одно из таких клише не подходило. Энид ведь говорила, что ее муж склонен к театральным эффектам. Теперь Саймон понял это – что все, что тот делал, было театральной позой, включая и его чувства.
Бедный мальчик. Он жил один на один с человеком, называвшим себя его отцом.
Саймон пытался сдержать воображение, но оно уже обратилось в норовистую лошадь, которую понесло туда, где обитают худшие мысли, где разыгрываются самые страшные, самые порочные сценарии.
Это не может быть правдой, сказал он себе.
И тем не менее.
– Я добьюсь судебного ордера.
– И на какой предмет? – спросил Уайли и развел руками, являя собой картину воплощенной невинности.
– На предмет вашего отцовства.
– Вы серьезно? – Опять эта отвратительная, черт бы ее побрал, улыбочка. – Аарон был кремирован.
