— Тюрьмы, брат, строят для людей, и, как говорится, от тюрьмы да от сумы не отрекайся. Слыхал, чем хозяин-то нам грозил?
— Неужто он и вправду хотел вызвать стражников? А еще говорил, что я вылитый отец, и все такое…
— А от чего твой отец помер?
— Лошадь его зашибла.
— А моего ножом пырнули…
— Страшно как — помереть от ножа! — Сидро даже весь передернулся от ужаса. — А ты мог бы кого-нибудь убить?
— Почем я знаю. Всякое может приключиться. Смерти-то я не боюсь, а вот только неохота лежать в земле без упаковки. Пусть хоть какой-никакой гроб в четыре доски да букетик цветов… Что смерть! Человек либо сам убивает, либо его убивают.
— Ну, в таких делах я тебе не товарищ. Я раз голубя пришиб, так у меня но сей день рука ноет. И ведь и пришиб-то его ненароком.
Оба замолчали. С поля доносилось пение женщин.
— Если ты хочешь…
Ну конечно, он хочет. Сидро давно был во всем согласен с Жеронимо Арренегой.
— Если ты хочешь, мы в конце недели купим пару ботинок на двоих. А по воскресеньям будем по очереди в них щеголять.
Сидро просиял. Приложив ступню к ступне, они принялись измерять свои ноги, и оба заливались смехом.
— Твои побольше будут, — сказал Рыжик.
— Коли так, придется купить на меня, а подойдет твой черед их обувать, так ты напихаешь внутрь бумаги, чтоб они у тебя на ногах не болтались. Мне-то ведь твой размер и вовсе не подойдет. А перед тем как на вечеринку идти, мы их в карты будем разыгрывать, кто выиграл, тому в новых ботинках щеголять. Здорово я придумал, правда? Я так считаю: друзья промеж собой завсегда поладят.
— А какие мы купим ботинки?
— Ежели денег наберем, отхватим самые что ни на есть пижонские: желтые с белым, я уж присмотрел. Девчонки страсть как любят, когда кавалер в шикарных ботинках. Они всегда первым делом на ноги смотрят.
— Желтые с белым — это красота. Я о таких даже и не мечтал, верно, красивше и не бывает.
— Если ты хочешь…
Ну конечно, он хочет. Сидро давно был во всем согласен с Жеронимо Арренегой.
— Если хочешь, давай отправимся на вечер к нам в село. Там сегодня свадьбу играют. Ты прихвати с собой гармонику, а уж приглашение я тебе добуду — мне жених друг-приятель. Наедимся до отвала, всего попробуем: и курятины, и молодого барашка. Небось не откажешься?
— Я сроду курятины не пробовал, — сознался Сидро.
— А на свадьбе всегда бывает курица. Куриный бульон с рисом и яйцами. А еще там угощаются сладким рисом и свадебными пирожками — в них кладут корицу, а сверху смазывают яичным желтком. Ну как, идем?
— А что мы управляющему скажем?
— Я сам с ним поговорю. Скажу ему, что тебе что-то неможется и что мы пойдем за лекарством. Ох и напьемся же мы с тобой на свадьбе!
— Я раз напился, только радости было Мало… в таверне у Доброго Мула…
Жеронимо это показалось остроумным, и он захохотал. Сидро смеялся вместе с ним.
— Э, приятель, коли хочешь стать мужчиной, тут уж ни вина, ни курева, ни дурной болезни бояться не след. Я вот, когда в армии был, схватил такую болезнь…
— А что это за болезнь?
— Погоди, сам узнаешь. Вот попадешь в армию, — все узнаешь.
Арренега натянул на себя пиджак, стряхнул приставшую к нему солому и сунул в руки Рыжику губную гармонику. Тот заиграл какой-то веселый марш, но Жеронимо выхватил у него гармонику изо рта и зашикал:
— Ты, никак, парень, забыл, что ты — больной. Надо же, чтоб управляющий нас отпустил, а то он подумает, что мы смылись, и не примет назад. Я бы и сам не вернулся, да уж больно мне приглянулась эта худышка в желтой кофте. В Самору она со мной не пошла, но не будь я Арренегой, коли своего не добьюсь.
— А мне тут нравится одна блондиночка, — признался Сидро. — У нее еще леденцы в кофте зашиты…
— Э, брат, ты это лучше брось. Девушки из Глории водят компанию только со своими парнями. Их и пригоршней золота, не купишь.
Не довелось им напиться допьяна, да и со свадебного стола ничего им не перепало. А все потому, что Рыжик с первого же стакана так захмелел, что взял да и заиграл: «То-ре-адор, сме-ле-е-ее в бой!..» А дружка жениха, сидевший с ним рядом, почел это за оскорбление новобрачным и, не долго думая, засветил музыканту между глаз. Удар был так силен, что Рыжик, перевернувшись вместе со стулом, вылетел прямо за дверь, и Арренеге пришлось тащить его к источнику и окунать головой в воду.
