Рука вцепилась в едва заметный выступ, ноги нашли незаметные упоры. А глаза смотрят вперед, обшаривают стену. На какое-то мгновение он повис на одной руке и сразу же ухватился за новый выступ. Нога нашла другую выемку… Даже сейчас он ощутил вечный холод, от которого заныли руки, хотя с тех пор прошло несколько лет.
Он передвигался по скале все дальше и дальше, повиснув над пропастью. Наконец поворот! Еще усилие, и нога стоит на тропе. Как он и предполагал, обрыв кончился и можно снова идти вперед. Извилистая тропа уходила отлого вниз. Хасан передохнул и посмотрел вокруг: горный козел куда-то исчез, но теперь он меньше всего интересовал охотника. Куда ведет тропа?
Осторожно ступая, он пошел вперед. Вскоре горы расступились, и в дымке показалось селение. Оно было скрыто густыми кронами фруктовых деревьев. В этих местах Хасан еще не бывал.
Спустившись в долину, он увидел отару овец и возле нее пастуха. Показалась странной одежда пастуха, и он подошел к нему, чтобы выяснить, где находится.
— Добрый день! — приветствовал Хасан незнакомца.
Тот что-то ответил, но Хасан не понял и переспросил:
— Что ты сказал?
Пастух опять что-то ответил. Только теперь Хасан догадался, что он говорит на другом языке. Хасан понял, что перешел границу. Скорей домой! И он возвратился в свои горы.
В другой раз он заметил с отвесной кручи небольшую площадку внизу. Отправляясь в очередное странствие, захватил с собой веревку и теперь решил осмотреть площадку. Спустившись вниз, увидел в стене небольшое отверстие, неприметное сверху: пещера! Вошел внутрь. Пещера была небольшая, вскоре он вышел с противоположной стороны. И опять оказался за границей.
Так Эрушетов узнал несколько проходов через границу, о которых не имел понятия никто другой.
Походит, бывало, по горам, настреляет птиц и домой. Мать разведет очаг, отец зажарит барашка и сакля, стены которой увешаны деревянной и глиняной посудой, наполняется теплом и ароматом жареного мяса. После ужина ложился рядом с братом в уютном углу на залатанном коврике, брошенном поверх медвежьей шкуры. А мать, укутанная с головой в поношенный черный шерстяной платок, все время на ногах, все время хлопочет, не зная покоя и отдыха.
В конце войны Хасана призвали в армию. Он стал снайпером. К этому времени он повзрослел и стал очень красив: высокий, статный, тонкий в талии, он гордо носил голову с копной густых черных волос. Узкий нос с небольшой горбинкой придавал лицу несколько суровое выражение, но это было только первое впечатление. Большие глаза под широкими черными бровями вызывали к нему симпатию. По характеру он был добр и доверчив, но очень вспыльчив. Воевал хорошо, его пули били без промаха, пока уже почти в конце войны осколок вражеского снаряда не раздробил плечо…
Эрушетов вздохнул и, стоя на краю площадки, в который уже раз всматриваясь вдаль, потрогал плечо. «Как ни в чем не бывало! Это мать. Ее заботливые руки да травы, собранные меж горных расщелин. Все прошло бесследно… Как там она?» Эрушетов с тоской посмотрел на горные хребты. «Был бы горным орлом, мигом бы слетал!» — подумал он.
Вылечившись, он так и не смог догнать своих сверстников: одни остались в армии и своим трудом и усердием дослужились до офицерских званий, другие пошли учиться. Хасан же не любил трудиться.
Почему же он оказался в горах? Почему он одинок и боится спуститься к людям? Когда Хасан начинал вспоминать все сначала, тугой ком подкатывал к горлу, сжимал его тисками, заставлял учащенно биться сердце.
Однажды, когда война была далеко позади, Хасан повстречал Мамию у горного источника. Было раннее утро. На высокой траве переливами сверкали капли росы.
Девушка отбросила черную косынку, которая скрывала от людей лицо, легко нагнувшись, зачерпнула воды, поставила кувшин на плечо и, слегка покачиваясь, пошла вверх по тропинке.
Она была так хороша, что у Хасана перехватило дыхание. Он выскочил из-за утеса и попытался ее обнять. От неожиданности девушка вскрикнула и выронила кувшин. Глаза ее сверкнули гневом, она оттолкнула Хасана и побежала вверх. Потом остановилась, слегка отдышалась и сказала:
