Господи, думала девушка с замиранием сердца, наверное, он из тех, кто способен сорвать с тебя одежду зубами. Соски затвердели при мысли об этом, грудь жалобно заныла.
– Да, было немного неприятно, – хрипло произнес Рассел. Его пальцы все так же держали ее за подбородок, словно он решил хорошенько изучить лицо Лорел. – А ты по-прежнему планируешь покончить с амплуа скромницы и заняться сексом с малознакомым мужчиной?
Да, да, да! Теперь ей не придется самой затрагивать эту опасную тему. Рассел Эванс сделал это за нее, избавив от необходимости придумывать, как свернуть разговор на скользкую дорожку.
Заговорив, Лорел боялась, что на самом деле чуть слышно шепчет – до такой степени перехватило горло.
– Да, планирую… но мне подойдет не любой мужчина. – Только Рассел Эванс, хотелось добавить ей. – Пусть и малознакомый, но не любой. Впрочем, в моей жизни почти не бывает незнакомцев, за исключением счастливых папаш, что приходят в мой магазин купить детишкам сладкой пастилы. – Она слишком много болтала, но остановиться не могла. Нужно было найти в себе силы сказать самое главное. – Я бы хотела заняться сексом с тем, кому смогу доверять.
Рассел потянул Лорел за руку, поворачивая к себе, убрал локон с ее лица, едва не содрогнувшись всем телом, когда ладонь коснулась мягкой щеки.
– Но зачем тебе все это, Лорел? Я все никак не могу понять, чего тебе не хватает в жизни?
Порой она и сама этого не понимала, а потому не знала, как объяснить.
– Не то чтобы моя жизнь меня не устраивала… я всем довольна, Расс. Но мне одиноко, понимаешь? Как бывает одиноко женщине, которой не касается мужская рука.
Черты его лица заострились, зрачки чуть расширились, словно он услышал заветный пароль. Лорел смотрела на эти темные, пугающие зрачки, позабыв следить за движением губ, словно могла читать слова прямо по глазам.
– Я бы хотел касаться тебя, Лорел. – Кажется, граница перейдена.
– Я надеялась на такой ответ.
– Я хочу касаться тебя прямо сейчас, везде. А потом бросить тебя на это трогательное одеяло с ромашками.
Лорел глянула на постель. Она не была уверена, что готова отдаться Расселу прямо сейчас. В полдень, среди недели, без единого лишнего слова…
– Но я на работе, поэтому ничего не выйдет, – продолжал Расс.
Облегчение смешалось с глубоким разочарованием.
– Не выйдет? – переспросила девушка.
– Я могу вернуться вечером. Можем куда-нибудь сходить… чтобы все не было так банально.
– Моей матери как раз нет в городе, – сказала Лорел, чтобы сразу все прояснить.
– Это хорошо. – Рассел поднял подбородок девушки чуть выше и наклонился.
Лорел даже не сразу поняла, что он собирается ее поцеловать, но ответила, не думая, интуитивно.
Это не был осторожный поцелуй, разведывающий почву. Нет, губы прильнули жадно, настойчиво, уверенно. Губы, которым ничего нельзя было запретить. Лорел только успела схватиться пальцами за край стола и прикрыть глаза, когда язык Рассела уже скользнул ей в рот, а затем так же быстро выскользнул обратно. Он оторвался от ее губ, но несколько секунд рассматривал перемены в ее лице, словно наслаждаясь произведенным впечатлением. Лорел открыла глаза едва не со стоном. Все тело ныло и тянулось Расселу вслед, в глазах плыл лиловый туман.
Он коснулся пальцем ее губ.
– Черт, я пожалею, что пошел на это.
– Надеюсь, что нет, – покачала головой девушка. Ей хотелось, чтобы Рассел не просто получил с ней удовольствие, а сошел с ума с ней в постели, обезумел, как никогда ни с кем до этого…
– Значит, ты приняла решение? И не боишься потом раскаяться?
– Я все решила и ничего не боюсь. – Сожаления в ее планы не входили.
– Тогда пути назад нет. Значит, будем двигаться в этом направлении, – как-то туманно сказал Рассел, и Лорел нахмурилась.
– Ты так обо мне говоришь, будто я тяжелый перевал, который хочется побыстрее преодолеть. – Ее щеки вспыхнули от смущения. Хотелось надеяться, что Рассел собирается заняться с ней сексом не только ради того, чтобы она от него побыстрее отвязалась.
– Я не хотел тебя задеть, Лорел. Ты вовсе… не перевал. – Рассел чувствовал себя придурком.
Неожиданно девушка расхохоталась. Господи, люди порой создают себе гору проблем просто из-за того, что сказали не то и не тогда, когда следовало.
