Полицмейстер оставался в философском настроении весь следующий час. Он показал приятелям крепость, выстроенную сразу после взятия Ташкента. Шестиугольная в плане, с выступающими бастионами, она и сейчас производила серьезное впечатление. Пушки батарей внутри, как сообщил капитан, были нацелены на туземный город. Мало ли что?
По соседству с цитаделью находилась еще одна братская могила. У Камеландских ворот, куда завтра пойдут крестным ходом, похоронены павшие во время штурма Ташкента 15 июня 1865 года. Штурма, закончившегося взятием города. А до него был еще один штурм, неудачный. Он произошел 15 ноября 1864 года и стоил жизни восемнадцати нашим солдатам. К этой могиле никто не ходит, но четверо русских помолились на ней за павших. Рядом, в маленьком садике, стоит главная достопримечательность нового Ташкента – домик Черняева. Он был сложен из сырцового кирпича в один день. Десять на восемь шагов, в две комнаты с одним окном, с камышовой крышей, домик поражал простотой и подлинностью.
После всего увиденного времени у гуляк оставалось только, чтобы поужинать. Лыков свистнул извозчика, но полицмейстер уперся. Оказалось, что сажать больше трех седоков возницам в Ташкенте запрещено. А их было четверо! Купцы уговаривали Ивана Осиповича ехать в ресторан всем вместе, черт с ними, с правилами! Но тот заявил, что не ему, служителю закона, этот закон нарушать. Какой пример он подаст в городе, где его знает каждый верблюд? Пришлось добираться в ресторан «Россия» двумя партиями.
Телятина в соусе из петушиных гребешков действительно оказалась на высоте. Но стоила 5 рублей 30 копеек порция! Понятно, что обычный капитан не мог ее себе позволить. Негоцианты расстарались и угостили Ивана Осиповича на славу. И все просили не оставлять их советами… Скобеев сделался весел, но не пьян, доброжелателен, но без фамильярности. Уже в темноте его на извозчике отправили домой. Торговые люди дошли к себе пешком и тут же уснули.
Утром в гостиницу явился молодой джигит. Высокий, стройный сарт, белозубый и смешливый, назвался Шалтай-Батыром. Он объявил, что приставлен полицмейстером к русским купцам на весь день. Его обязанность – показать крестный ход, но, кроме него, еще и занимательные места туземного Ташкента. Если гости не прочь, конечно…
Негоцианты как раз завтракали. Лыков спросил городового, не желает ли и он перекусить? Тот доверчиво улыбнулся и ответил, что уже кушал. Но если таксыр хочет сделать ему селяу[35], то он покушает еще раз. Таксир захотел, и парень спорол битки с гречкой, творожники со сметаной и два стакана чая. После этого он сразу полюбил Лыкова и в дальнейшем обращался за указаниями только к нему.
Христославников удивился возрасту джигита. Капитан мог бы прислать настоящего городового, а не мальчишку! Что он знает о городе?
– Эй, малайка, сколько тебе лет? – спросил хлопковый торговец.
Малайка не обиделся, а сразу ответил:
– Я дважды встречал год зайца.
– Какого зайца? Лет, спрашиваю, тебе сколько?
Алексей вступился за парня и пояснил Степану Антоновичу:
– Туземцы не знают своего возраста. Жизнь они меряют двенадцатилетними циклами и знают год самого рождения.
– Ну а зайцы-то при чем?
– Каждый год внутри цикла имеет свое название. Есть год мыши, коровы, тигра, барана… Всех не помню. Имеется и год зайца.
– Что, именин туземцы тоже не знают?
– Лишь время года. Тут это никого не интересует, сарты не отмечают ни именин, ни дней рождений.
Степан Антонович только вздохнул. Доверенный все уши прожужжал попутчикам, что через две недели у него круглая дата – пятьдесят лет. И он хотел бы в чужой стороне справить ее с новыми приятелями. Лесопромышленники уж и подарок ему купили – жемчужную булавку в галстук. А тут такая дикость!
Русские провели в обществе Шалтай-Батыра весь день. Тот оказался славным малым, неглупым и доброжелательным. По-русски он говорил правильно, только иногда путал падежи и спотыкался на трудных словах. Но роль чичерона исполнял с полным старанием.
Сначала они прибыли на Соборную площадь. Там уже собиралась колонна, чтобы дефилировать к братской могиле. В группе генералов выделялся один, с лентой Белого Орла. Он был строен и подтянут, как юный подпоручик, и с такой же густой молодой шевелюрой. На лице смесь двух черт характера: властности и капризности. Шалтай-Батыр указал на него пальцем:
