Туркестан - страница 34

– Барон Вревский.

Алексей разглядел генерала, и неприязнь к нему только усилилась. Рамолик, а управляет Туркестаном! И в отставку не торопится. Таких лишь вперед ногами вынесут из власти… Бывший сыщик знал, что генерал-лейтенант не был ни в одном сражении и вся его служба прошла по штабам. В глазах солдата это тоже был большой недостаток.

– Вон та с зонтиком, что трется возле барона, не его ли дама сердца? – спросил он у джигита. Тот сразу покраснел, будто институтка, которую спросили о неприличном. Но подтвердил: да, она и есть мисс Грин. Лыков поглазел и на нее. Ну, смазлива, фигурка ничего… Но ведь таких миллион! Здесь же, на площади, на виду у толпы, англичанка без зазрения совести исполняла сольную партию. Седобородые генералы целовали ей ручку и состязались в учтивости. М-да…

Сарт указал в толпе тех бонз, которых знал в лицо. Лыков увидел начальника Сыр-Дарьинской области Королькова («ботаника»), начальника Ташкента полковника Тверитинова, полицмейстера русского города коллежского советника Аленицына. В конце свиты Вревского топтался и капитан Скобеев. Он издали помахал приятелям рукой и убежал по делам службы.

Толпа выстроилась длинной гусеницей и двинулась в путь. На вид в ней было до тысячи человек. А Шалтай-Батыр повел своих подопечных в обратную сторону. По пути он объяснил:

– Крестный ход доберется до русской крепости и через бывшие ворота Каймас войдет в туземную часть. Там тесно, ай! Пойдут медленно. Пока еще до… доплетятся?

– Доплетутся.

– …доплетутся до гузара Чакар, много времени пройдет. Оттуда им идти вниз, к Камеландским воротам, где памятник. Ходу будет, – он посчитал на пальцах, – четыре версты. Долго пройдут, устанут, да?

– Наверное, – согласились купцы.

– Мы так не пойдем! – радостно сообщил им сарт. – Зачем четыре версты по жаре? Приедем туда на извозчике. А пока будем смотреть старый город. Правильно, да?

– Правильно, Шалтай-Батыр, – одобрил Лыков. – Только смотреть будем так, чтобы не опоздать. Когда крестный ход явится на братскую могилу?

– Через три часа, не раньше, – уверенно ответил городовой.

– Ага. Что в туземном городе самое интересное?

– Шейхантаур, конечно!

– Веди.

В итоге колонна зашагала на юг, а трое русских и один сарт – на север. В конце Черняевской улицы им попался извозчик. Купцы сели, а туземец отказался – нельзя! От так и бежал рядом с пролеткой до самого арыка Анхор. При въезде в туземный город стояла аляповатая арка с шаром наверху, на шаре был изображен двуглавый орел. Здесь джигит остановил извозчика и велел русским вылезать.

– Что так? – недовольно спросил Христославников, сросшийся со своим портфелем.

Игнорируя его, Шалтай-Батыр обратился к Лыкову:

– В сартовском городе надо ведь заплатить сартовскому извозчику, правильно?

– Валяй, как тебе хочется, – разрешил тот.

– Этот и улиц наших не знает! – эмоционально воскликнул парень, теперь обращаясь за поддержкой к Титусу. Видя, что двое из троих не против, он махнул рукой. Подлетел седобородый, в возрасте, туземец. На его дрожках была круглая бляха с номером, в то время как у русских бляхи были квадратными. Купцы пересели в дрожки, Шалтай-Батыр на этот раз поместился рядом с ними.

– Так ведь нельзя же более трех седоков, – подначил его Алексей.

– Э-э… – улыбнулся сарт, понимая, что его не ссадят. – Кто увидит? Все начальство пешком ушло. А я же джигит, привык верхом! Устал с непривычки. Так моя мама увидит, соседи увидят, как я еду с богатыми русскими в одном экипаже! Да еще дал заработок своему дяде.

– Извозчик – твой дядя?

– Ага. По отцу. Дядя Разак. Это одно из имен, означающих качество Бога. Таких имен девяносто девять, хотя некоторые мудрецы насчитывают и тысячу!

– А как переводится?

– Снабжающий, дающий. А тут я снабжил…

– Снабдил!

– …снабдил дядю щедрыми седоками! Вы ведь не будете скупиться с ним, да?

Лыков усмехнулся наивной хитрости городового, а тот пояснил:

– Туземные извозчики, кто с круглыми бляхами, не имеют права возить в русском городе. Только ночью! До девяти часов утра. И тариф у них вдвое ниже, чем у русских извозчиков. А у дяди Разака, – парень опять посчитал на пальцах, – шестеро детей.