Туркестан - страница 31

– А что за храм? – спросил Титус, крестясь.

– Спасо-Преображенский Военный собор. Там могила Кауфмана. Давайте зайдем, поставим по свечке за благополучный приезд.

Храм был выложен из серо-желтого кирпича. Лыков уже знал от полицмейстера, что это особенность здешнего железняка. Тот при обжиге дает глинам не красный, а желтый оттенок. В форме равноконечного креста, с двенадцатигранным барабаном и пологим куполом, собор был очень гармоничен. Рядом вытянулась в небо трехъярусная колокольня. Подле храма лежала чугунная плита с белым деревянным крестом. Это оказалась могила подполковника Обуха, того самого, погибшего при неудачном штурме Ташкента. Из трех приделов храма главный был украшен резным иконостасом в половину высоты стен. Скобеев с гордостью пояснил: иконостас сделан по эскизам академика Микешина. Он же написал и престольный образ «Христос в Гефсиманском саду». Лыкова неприятно поразили купольные росписи. Все евангелисты там были на одно лицо, и вообще живопись дурного качества… Он обратил на это внимание капитана. Тот поморщился и сказал:

– Работа Ольги Ивановны.

– Какой еще Ивановны?

– Госпожи Розенбах, жены предыдущего наместника.

– Это она вместо дамского рукоделия, что ли?

– Угу.

– Почему ей никто не подсказал, чтобы не бралась не за свое дело?

Иван Осипович очень удивился:

– А кто ей скажет? Ежели она супруга главного лица в крае.

– Надо же было так испохабить Божий храм! – возмутился Алексей. – Ладно их прогнали отсюда!

– Не просто удалили, а выперли со скандалом. Уж очень много брильянтов Розенбах вытребовал для своей жены у эмира Бухарского. До государя дошло!

– А при нынешнем генерал-губернаторе не так? – спросил Лыков, понизив голос.

Скобеев ответил шепотом:

– При бароне Вревском подарки полагается делать мисс Грин.

– Это что за фря?

– Англичанка, гувернантка детей барона. Исполняет здесь с успехом роль его жены.

– Не может быть!

– Увы, может. Это же Туркестан! Мисс Грин так вжилась в роль первой дамы, что даже предводительствует на официальных приемах. Тут много кто обязан ей чином или крестом!

– А где законная жена?

– Осталась в столице.

– Сколько же лет вашему саврасу?

– Шестьдесят. Но все еще отличный наездник!

– В шестьдесят лет у него маленькие дети? Вот молодец!

– Дети уже большие, – поправил Лыкова капитан. – Дочь замужем, и оба сына давно как офицеры. Они приезжают иногда навестить отца.

– Откуда же тогда взялась гувернантка? Кого она учит и чему? – вмешался Христославников.

– Учит она начальника края, – ухмыльнулся Иван Осипович. – А чему? То мне неведомо. Полагаю, всяким глупостям. Барон Вревский, когда впервые сюда приехал, уже был без жены. Но с молодой воспитанницей. Красивая мамзель по фамилии Лазаревская. Она была тихая, скромная. Никуда не лезла и видных ролей играть не старалась. Потом барон выдал ее замуж за собственного адъютанта князя Гагарина. И сразу после этого появилась мисс Грин. Тогда-то мы и пожалели о Лазаревской…

– Что, худо стало? – опять съязвил Степан Антонович.

– Под рукой генерал-губернатора огромный край. Замиренный оружием и до сих пор нам враждебный. Дел невпроворот! А тут? Явился человек добрый, но легкомысленный. Светский, воспитанный, только работать не умеет. Восемь месяцев в году живет на даче в Чимганских горах, где винтит по маленькой да развлекается со своей англичанкой. Вот вы завтра увидите Вревского на крестном ходу. Большая удача! Потом ноги его не будет в Ташкенте до октября!

Скобеев помолчал и со злостью добавил:

– Розенбах был вор, а Вревский – рамолик[34]. Как управляет краем? Хорошо, все важные дела держит в своих руках Нестеровский, а то бы совсем беда!

– Нестеровский?

– Да. Помните? Я о нем упоминал. Константин Александрович, правитель канцелярии генерал-губернатора. Кабы не он…

Полицмейстер чуть не плюнул с досады, но вовремя вспомнил, что находится в храме.

– Айда к могиле Кауфмана. Вот была фигура! Все, кто после, рядом с ним пигмеи. Константина Петровича сначала схоронили в сквере его имени, в конце Соборной улицы. А пять лет назад выстроили собор, и прах перенесли сюда.

Могила Кауфмана была в правом приделе, ее окружала кованая решетка. Иван Осипович благоговейно перекрестился, негоцианты последовали его примеру.