– И… что?
– Иди, Леша. Конечно, иди. Бог милостив. Я буду надеяться на него и молиться.
– Правда я могу подать прошение? – не поверил своим ушам Лыков. Он готовился к долгим уговорам, слезам и упрекам, а все решилось так быстро и просто.
– Правда. Мне самой тоскливо было наблюдать последний год, как ты киснешь. Не усидеть соколу в клетке.
Не откладывая, Алексей пошел в мелочную лавку. Купил там две гербовые марки по двадцать копеек и бумагу царского разбора[81]. Назначение на любую классную должность в Департаменте полиции, даже помощника архивариуса, производилось Высочайшим приказом. А инициатива такого назначения принадлежала министру внутренних дел. Но, конечно, начинать следовало с директора Департамента.
За те два года, что Лыков был в отставке, там произошли большие изменения. Прежнего директора Петра Николаевича Дурново турнули в сенаторы. Причем с громким скандалом, который сам же Дурново и затеял. Известный юбочник, он связался с красивой женой пристава Меньчукова. А та спуталась, кроме него, еще и с бразильским послом. Дурново узнал про измену и стал упрекать любвеобильную бабу. Та все отрицала. Тогда ревнивец додумался подослать к дипломату двух своих агентов. Опытные люди выманили бразильца из квартиры, проникли в нее, отперли бюро и выкрали любовные письма женщины! И Петр Николаевич уличил ее во лжи… А на другой день та рассказала все послу. Бразилец затеял объяснение, дело дошло до государя. Использовать служебное положение начальника тайной полиции для разбирательства с любовницами! Александр Третий был возмущен. Говорили, что он наложил на доклад министра резолюцию: «Убрать эту свинью в Сенат в двадцать четыре часа!». Сенаторы обиделись, но, конечно, смолчали. А государство потеряло одного из самых дееспособных чиновников…
В Департаменте полиции после ухода Дурново наступило безвременье. Новым директором был назначен генерал-лейтенант Петров. Алексей его совсем не знал, хотя тот почти десять лет прослужил начальником штаба Отдельного корпуса жандармов. Уголовный сыск далеко отстоит от политики. А Лыков помнил предсмертный совет своего учителя: держаться подальше от нее и от высших сфер.
Директор директором, но в ведомстве оставались еще люди, помнившие Лыкова. Телеграмма, что в Ташкенте зачитывал Алексею Нестеровский, была подписана Николаем Николаевичем Сабуровым. И там было сказано, что отставного чиновника с охотой возьмут обратно… Сабуров служил вице-директором Департамента девятый год, начинал еще при Дурново. Да и все делопроизводители, важные и нужные люди, сидели на прежних местах. Бывший сыщик отправился на Фонтанку.
Только обойдя ключевые кабинеты, он понял, как соскучился по службе. Приятно было узнать, что ему рады и готовы помогать. Больше всех сиял бывший подчиненный Лыкова Юрий Валевачев. Особенная часть с увольнением надворного советника была упразднена. Юрий в чине коллежского секретаря исполнял обязанности чиновника особых поручений и скучал без большого дела. Уголовные происшествия в отсутствие Алексея Департамент старался спихнуть в градоначальство. А когда приходилось ими заниматься, не блистал… Теперь у руководства появлялась возможность отыграться.
Закончил обход Лыков в кабинете директора Департамента. Петров оказался выпускником Академии Генерального штаба, да еще и артиллеристом. Генерал прошел многолетнюю школу под началом самого Милютина, бывшего военного министра и великого реформатора. И это было заметно в каждом слове и жесте. Беседа длилась минут десять и закончилась удачно. То ли Петров слышал хорошие отзывы о бывшем надворном советнике, то ли его подготовили… Кроме того, отставник на всякий случай надел все награды. Видимо, на кадрового военного это произвело благоприятное впечатление. Как бы то ни было, директор поддержал желание Алексея вернуться на службу.
После этой, самой важной встречи бывший сыщик смело пошел к министру внутренних дел. Иван Николаевич Дурново знал Лыкова как облупленного. Да и характер у сановника был не по-сановному человечный. Отставка Алексея произошла при таких драматичных обстоятельствах
