Инженер-генерал даже не повернул головы в его сторону.
– Я, как приеду, сразу пойду на доклад к военному министру. Присылайте бумагу, Константин Александрович. А я ее толкну. Так толкну! Да и вас не забуду.
– Больше всех тут сделал Лыков, – тихо констатировал правитель канцелярии.
– Ему я, увы, ничем помочь не сумею, он частное лицо. Просто мы с женой будем молиться за него всю жизнь.
– Ни я, ни Иван Осипович так и не поняли, как Лыков все это делает, – продолжил Нестеровский. – Удивительно! Посмотрел на карту – и сразу раскрыл весь заговор. Сунул руку в самоварную трубу – а там улика. И так всякий раз. Помните, в античных трагедиях? Есть такой «бог из машины». Когда все запутывается неимоверно и разрешить конфликт нельзя, сверху спускается на канатах высшая сила. И расставляет все по местам. Вот это про него, про Лыкова.
– Михаил Львович, господин Нестеровский весьма помог мне с продажей леса из моего имения. Я более чем доволен… – счел возможным признаться Алексей.
– Вот и молодец, – похвалил инженер-генерал действительного статского советника. – Так и сообщу министру: человек на своем месте!
Собственно, на этом история и завершилась. Четыре дня гость вел ревизию и закончил ее в благоприятном для администрации ключе. К барону Вревскому, которого хорошо знал, он даже не поехал. Зато лично допросил капитана Веселаго и подъесаула Кокоткина, сделав им очную ставку с ишаном Ходжи Сеидовым и начальником его охраны. И убедился, что власти сказали ему правду.
По итогам лыковско-скобеевского дознания открыли следствие. Учитывая отсутствие в Туркестане чиновников Министерства юстиции, вели его строевые офицеры. Веселаго с Кокоткиным признали свою вину. Но генерал-лейтенанта Ларионова привлечь не удалось – подчиненные его выгораживали. Алексею все было понятно. Тяжесть содеянного сулила интендантам лишение всех прав состояния и каторжные работы. Там, на Сахалине, им понадобятся деньги. Чтобы откупиться от непосильных уроков. Чтобы питаться от кухарки, а не из арестантского котла. Чтобы дать в лапу тюремной администрации и быстрее выйти на поселение. Оплачивать все это станет генерал. А если не захочет, так показания можно изменить… Ларионов подал рапорт об отставке по состоянию здоровья. Начальство хотело бы избежать скандала. Но инженер-генерал Тринитатский не собирался прощать человека, имеющего отношение к смерти его сына. Он хотел в столице нажать на кое-какие рычаги. Дело окружного интенданта было отложено, однако не закрыто.
По докладу Нестеровского генерал-губернатор вывел Дирекцию строящейся железной дороги из ведения окружного интендантского управления. И подчинил ее своей канцелярии, то есть тому же Константину Александровичу. Искатели подрядов сразу переместились туда. Догадка капитана Скобеева оказалась верна.
Не удалось привлечь к ответственности банк Карали. За участие в махинациях его наказали небольшим штрафом. Роль Гориздро в слежке за купцами тоже не была доказана, а сам пан срочно уехал из Ташкента.
Предатель-телеграфист был выявлен и поплатился за измену. С таким мелким человеком церемониться не стали. Прямых доказательств вины никто и не искал – просто распоряжением Вревского он был выслан в кишлак Чиили на краю Кызыл-Кума. Под надзор местных властей, бессрочно.
На пятый день после приезда Тринитатский отправился обратно в Россию. И предложил Лыкову с Титусом ехать с ним. Полного генерала сопровождал целый караван. Бывшие сыщики, а теперь снова лесоторговцы, охотно согласились. Путешествие через пески прошло с большим комфортом. Туземные старшины не знали, как угодить важному урусу, и разве что не лобызали его сапоги…
Перед отъездом выяснилось, что Лыкова все же обокрали. Пропали мерлушки, купленные им в Кара-Куле. Город воров взял с гостя свою дань…
Еще лесопромышленники переговорили со Скобеевым. Алексей предложил ему стать их представителем, который бы следил за исполнением контракта. Бумага бумагой, сказал он, а нужен и человек. Порядочный и знающий край.
– Вы уже успели узнать нас с Яковом Францевичем. И поняли, что мы ведем дела честно и никогда не обманем. А мы то же самое узнали про вас. Давайте же договоримся! – закончил сыщик.
