— Но это в режиме «Тревога», патрон. Как на первом курсе кричали нам в академии.
— Нет, Макс. К команде «Тревога» люди готовы тем, что их действия запрограммированы. Гражданские так не могут.
— Секунд десять, тогда?
— Проделаем еще раз. И представь себя в длинной ночной рубашке.
— Ой!
Он, подождав, повторил команду.
И получилось…
— Двенадцать секунд, Макс.
Блейк перевел скорость, поехали быстро.
— Это в нормальном режиме, патрон. Пусть будет даже четырнадцать. Четырнадцать — максимум, против шестнадцати — минимум? — Он потер указательным пальцем переносицу. — Получается, Хьют увидела бы убийцу. Стало быть, у нее и Гринвея выходит алиби.
— Почему?
— Гринвей не успевал. А Хьют…
— Вот именно, близость секунд ничего не подсказывает?
– Подсказывает, – Макс неуверенно кивнул головой и уставился на дорогу. – Вам хорошо, патрон, вы спокойненько обдумывали, пока я показания снимал… Подсказывает… что для Хьют это не алиби! Влетела после убийства на свой этаж, пистолет за поясом под свитером, и заколотила в двери?.. Конечно, этот тюфяк Лео едва очухивался, и ни за какие секунды всерьез ручаться не может. То есть, алиби имеется лишь у него.
— Да, если отказаться от версии о преступном сговоре.
Макс вздрогнул и после паузы качнул головой:
— Резонно.
— Еще есть Ширак, который успевал незамеченным спуститься к себе на первый этаж. И почему-то очень крепко спавшая Керэлл.
Макс тут же продолжил:
— Которая могла преспокойно скрываться в других комнатах третьего этажа.
Они уже подъехали к городу.
— Пропавший пистолет… думаете, патрон, из него?
— Об этом сейчас не надо гадать, экспертиза про многое скажет. А мне вот какая мысль пришла. — Блейк встал на въездном светофоре. — По тете, как ты заметил, они плакать не собираются.
— Да уж. Там есть, что делить.
— Так вот, преступный сговор советую тебе подать начальству именно как основную версию.
— К чему такая настойчивость?
— Прослушивание, Макс. Завтрашний обыск дома на предмет оружия, из которого была убита миссис Линч, очень удобен для расстановки прослушивания по всем помещениям.
— Отличная идея! Значит, надо убедить прокурора дать санкцию.
— И еще. Убеди его санкционировать задержание людей в доме на трое суток. По закону прокуратура имеет на это право. Скажи, что найти какую-то вещь в таком причудливом доме крайне сложно, а при свободном перемещении преступник может легко избавиться от орудия убийства.
— Так оно и есть, там могут быть тайники. Я добавлю: преступник может как-нибудь наведаться к тайнику, и мы вычислим это место по звукам. Верно?
Блейк кивнул и нажал газ на загоревшийся им зеленый.
— У нас пять рыбин, — напомнил Макс, когда они подъехали к его дому. — Завтра вечером поедим?
— Давай, выгружайся. Поедим. Только подъезжай ко мне попозже, часов в девять. А ранним вечером я хочу съездить в «Леопард» и поговорить с Джулией о покойной — что та вообще была за личность.
Макс вытащил свое барахло и на прощание завистливо произнес:
— Мне уже через четыре часа вставать. Вы, небось, отсыпаться будете?
– Вот отбарабанишь на моем лейтенантском месте двадцать пять лет, и тоже будешь спать сколько захочется.
Действительно, какого черта не пользоваться тем, чем можно заслуженно пользоваться? К тому же, он недавно по радио слышал новую медицинскую точку зрения на сон. Известный какой-то специалист объяснял ведущей, а заодно и публике, что недосыпание нельзя потом компенсировать. Если человек не выполнил свою норму ночного отдыха, что-то там в нервных клетках теряется насовсем. По мелочи каждый раз, но зачем?
Блейк, поэтому, как лег около четырех утра, так в двенадцать и встал.
И тоже, зачем отказываться от полезного для здоровья порядка вещей?
Надел спортивный костюм и кроссовки и отправился на обычную свою дистанцию в три мили. По асфальтовой чистой дорожке мимо привычных глазу особнячков.
Он всегда бежал одинаково, против часовой стрелки: уходил от калитки своего дома влево и появлялся через девятнадцать минут с другой стороны. А на последних ста ярдах, от прокурорского дома, обязательно делал заключительный спринт.
Бег был настолько отлажен, что в обычное утреннее время он почти всегда пробегал мимо, когда два маленьких прокурорских сына выходили с ранцами в школу. В таких случаях он махал им рукой, а они отвечали тоненькими веселыми голосами.
