Здесь уместно сказать, что в приеме в партию, как, впрочем, и во всей организационно-партийной работе, мы столкнулись в то время с определенными трудностями. Дело в том, что прием в ВКП(б) был обусловлен правилами, непригодными для фронтовой обстановки. Каждый желавший стать коммунистом должен был представить три рекомендации товарищей, имевших не менее трех лет партийного стажа и знавших рекомендуемого не менее года по совместной работе или армейской службе. А война есть война. Люди выходили из строя, постоянно обновлялся личный состав, где уж тут искать рекомендующих с нужным партийным стажем и временем совместной службы! Поэтому, нередко получая заявления примерно такого содержания: «Иду в бой. Если погибну, то считайте меня коммунистом», мы имели моральное право считать написавших их товарищей членами нашей великой ленинской партии.
Была у нас и еще одна сложность. Заключалась она в том, что вновь прибывшего в войска коммуниста мы могли принять только на временный учет. И лишь после того, как в Главном управлении политпропаганды Красной Армии данные о нем сверялись с учетными карточками, мы приобретали право поставить коммуниста на постоянный учет. А до того он не имел решающего голоса на собрании, не мог быть выдвинут на партийную работу, не мог давать рекомендации.
Как же конкретно преодолевались эти трудности?
В июле, в самый разгар напряженных боев за Смоленск, к нам прибыло пополнение. Это были добровольцы из Владимирской, Воронежской, Горьковской и Ивановской областей. Среди них имелось немало участников гражданской войны с солидным партийным стажем. А у нас ощущался как раз недостаток командно-политического состава, секретарей партийных и комсомольских организаций. Вновь прибывшие могли бы восполнить убыль, но — директива об учете… Ждать подтверждения сверки данных из тыла? Получим в лучшем случае через две-три недели, а боевая обстановка не отпускала нам этого времени. Так, батальон коммунистов, присланных Горьковской парторганизацией, с ходу пошел в бой и понес невосполнимые потери. Значит, требовалось оперативное решение вопросов. И мы выдвинули 89 человек политруками рот, многие стали секретарями партийных и комсомольских бюро, инструкторами отделов политпропаганды соединений.
Не ошибочной ли оказалась наша инициатива, не поспешили мы? Нет! Все выдвиженцы, за редким исключением, умело организовывали в частях партполитработу, показывали себя прекрасными бойцами, дисциплинированными и исполнительными, служили примером стойкости и храбрости. Один из них — коммунист Е. М. Орлов. Метким огнем из винтовки он уничтожил вражеского снайпера, а когда гитлеровские автоматчики окружили группу наших бойцов, забросал фашистов гранатами. Отважный воин был ранен, но остался в строю и лишь после успешно завершенного боя по приказу командира отправился в госпиталь. Так же смело сражались коммунисты А. И. Еременко, К. И. Шепель и многие-многие другие. Личный пример коммунистов был одной из основ партийно-политической работы в войсках.
В ту суровую пору очень часто можно было видеть среди бойцов нашего командарма генерал-лейтенанта Михаила Федоровича Лукина. Умел он запросто побеседовать с красноармейцами, поднять у них настроение. А иногда (я уже рассказывал, что он был отличным стрелком) возьмет у бойца винтовку и скажет:
— Давай-ка, браток, подкараулим ворога.
Случалось, подкарауливали. Тогда незамедлительно раздавался выстрел — и одним гитлеровцем на земле становилось меньше. А по окопам разговоры: сам генерал был у нас, фрица уложил! Тут уж и винтовка делалась подлинной реликвией. И росло стремление бойцов вести огонь так же метко, как и командарм.
Вскоре враг ощутил это на себе. В одном из боев под Смоленском среди документов убитого немецкого офицера 29-й моторизованной дивизии было обнаружено письмо, которое он не успел отправить домой. В нем имелось такое признание: «Русские очень стойко защищаются, а стреляют — словно все снайперы. Я уже так много перегнил, так многих потерял. Наши солдаты стреляют как попало, русские же — прямо в голову. Совсем нет настроения писать, так как не знаешь, что с тобой будет завтра, не возьмут ли на мушку. Если возьмут, не промахнутся…»
