— А вот это я уже слышала! — радостно воскликнула Ритка. — От одного парня в белом плаще с кровавым подбоем… не далее как четырнадцатого числа весеннего месяца нисана. Далекий взрыв выбил три окна, напомнив о насущных проблемах.
— Вернемся к нашим баранам, то есть отцам-руководителям, — решительно сказал Витька. — Что обо всем этом думает Коматозов?
— А ничего не думает, — пожала плечами Ритка. — Он удалился в Зону и разводит там Малышей. Так что все зависит от того, какую позицию займет Гробовский.
— Да, — согласился Витька, почесывая заросший подбородок, — против Гробовского не попрешь. Глыба! Матерый человечище!
Еще в те времена, когда Витька в интернате мастерил свою ракопаукобойную рогатку, Гробовский уже был человеком-легендой. Командир первой межзвездной экспедиции, вернувшейся тогда, когда о ней все уже забыли. (Кто не видел кадров их возвращения, когда звездолетчики выходили из люка по одному, а председатель комиссии кричал в мегафон «А теперь — Гробовский!» Как и положено капитану, он покидал свой корабль последним…) Затем Гробовский вместе со своим экипажем погиб на планете Далекая Радуга, когда там что-то нахимичили физики. Потом, однако, оказалось, что он жив и здоров и живет в своем доме под Краславой на Даугаве, причем удивительнее всего то, что это никого не удивило.
В это время с улицы донесся голос, фальшиво распевавший гимн Имперского Пехотного Командного Училища:
Эй, налей, еще налей,
Чтобы стало веселей!
— Это еще кто? — поинтересовалась Ритка, хотя Витька и не обязан был знать ответ на этот вопрос.
Hо он знал.
— Мой приятель лейтенант Шнаббс удивительно быстро трезвеет. Кстати, давно хотел тебя спросить: ты не знаешь, кто первый оккупирует город?
— Понятия не имею. Я же говорю, с точки зрения теории этого не может быть.
— Теория — это, конечно, хорошо, но какие деньги и документы мне печатать?
— Мог бы напечатать заранее всех понемногу. Ты всегда был разгильдяем, Витька.
В этот момент открылась дверь, и на пороге воплощением укора возник мальчишка-слуга.
— К вам офицер с собакой, сеньор, — поведал он обвинительным тоном.
Кажется, он хотел добавить что-то еще, но сильная рука уже отодвинула его в сторону, и в комнату ввалился лейтенант в сопровождении здоровенного пса. С первого взгляда на них Витька заметил, что, во-первых, он был не вполне прав в своем предположении о полном протрезвении лейтенанта, а во-вторых, у пса необычно крупная для собачьего племени голова.
— О, да ты с да-мой, — протянул Шнаббс. — Я помешал?
— Где ты раздобыл эту собаку? — с интересом спросил Витька.
— Раздобыл? — не притворно изумился лейтенант. — Я думал, это твоя!
— Hет времени на глупости, — заявил пес, выходя на середину комнаты.
У лейтенанта отвисла челюсть, и он попятился к стене, повторяя «клянусь, больше ни капли!», а Ритка с удивлением сказала: «Не знала, что здесь используют киноидов».
— Обычно не используют, — прорычал пес, — и мне не доставляет никакого удовольствия лазить по местным помойкам и нюхать немытых алкоголиков. Но у меня для вас экстренное сообщение. Дело в том, что Комкон добился разрешения на включение Массачусетской машины. Специально для проверки базисной теории.
— И? — у Витьки перехватило дыхание.
— Машина нашла ошибку в принципиальной схеме старинного компьютера «Алдан», с помощью которого разрабатывались математические основы теории. Таким образом, теория неверна.
— Hасколько? — выдохнула Ритка.
— Полностью. А это означает, что построение коммунизма на всех планетах отменяется и все прогрессоры немедленно возвращаются на Землю для переквалификации.
— Массаракш! — с чувством воскликнул Витька. — Брошу все к чертям и уйду в сталкеры!
Но это уже совсем другая история.
