В этой семье мы чувствовали себя очень хорошо - немного отъелись, окрепли. В нашем
положении беженцев, не имеющих своего дома, нам очень помогало чувство юмора, всегда
свойственное моему отцу (мне кажется, в какой-то степени и я унаследовал его). Отец часто с
характерным украинским акцентом рассказывал разные потешные истории из жизни, смешные
эпизоды из оперетт. Запомнилось мне, как он от лица украинского мужика говорил: "Если бы я был
богатый, то ел бы сало с салом и спал на соломе". Мы не были богаты, ели что Бог пошлет (точнее,
что тетя Таня приготовит), спали на полу без соломы - но были счастливы.
Через некоторое время семья переехала в общежитие станкостроительного завода, куда
устроились на работу мои родители. Нам предоставили одну комнату на две семьи,
перегороженную пополам простыней. Меня, старшего сына, определили воспитанником в военный
оркестр - тогда мне было от роду десять лет. Мама, потерявшая на войне двух сыновей, прожила
затем долгую и трудную жизнь и дожила до глубокой старости - она скончалась в возрасте 91 года
в 1987 году. Уже сам, будучи дедом, я долго испытывал огромное счастье, обращаясь к ней,
произносить святое для каждого человека слово "мама"...
Маленький кавалерист
Летом 1932 года меня взяли на воспитание в оркестр 62-го кавалерийского полка. В те
тяжелые времена в военных частях было принято воспитывать и выкармливать нескольких
ребятишек. Вместе со мной "сыном полка" был Аркадий Нестеров - ныне известный композитор,
ректор Нижегородской консерватории (он автор концерта для трубы, а в свое время сам прекрасно
играл на этом инструменте).
Именно в полку, с десятилетнего возраста, я начал систематически заниматься игрой на трубе.
До этого, лет в семь, я выдувал звуки на мундштуке, который дал мне отец, но больше забавлялся
им, как детской игрушкой.
В полку я был окружен вниманием взрослых. Обо мне трогательно заботились полковой врач,
повара, конюх, начальник штаба полка - бывший офицер царской армии Артемьев. По утрам меня
кормили одного, раньше всех, и отправляли в школу. Нарекли меня Тимкой вместо Тевки и с тех
пор иначе не называли.
Воспитанием моим занимался непосредственно капельмейстер оркестра Анатолий Игнатьевич
Чижов и мои двоюродные братья Лев и Александр, тоже служившие в этом оркестре. Кстати, с
Анатолием Игнатьевичем, когда я уже вырос, мы оставались друзьями на долгие годы. Служба
воспитанником отнюдь не была детской забавой. Меня готовили к выполнению обязанностей
полкового трубача. В ту пору, когда еще не было радиофикации, весь распорядок жизни
кавалерийской части и приказы командиров передавались сигналами трубы. Для каждой команды
существовал специальный сигнал, я их быстро выучил и стал нести службу.
Играть полагалось и верхом на лошади, причем, не только стоя, но и на легком галопе. Чтобы
избежать в этот момент тряски и качания звука, надо было привстать с седла и пружинить в
коленях. Мне дали спокойную кобылку. Она казалась мне огромной, как гора, ее седлал и выводил
для меня из конюшни коновод. Сначала меня подсаживали на лошадь, но вскоре я и сам научился
взбираться на нее. Лошадь относилась ко мне, как мать к ребенку, обнюхивала теплой пушистой
мордой, стараясь прикоснуться к лицу.
Я нес службу солдата почти наравне со взрослыми: вставал рано, дежурил сутками - правда,
ночью меня укладывали спать - ездил с полком на учения, парады, траурные процессии (лошади в
нашем полку были вороные, и красная ленточка в гриве создавала символ траура).
В начале службы со мной случались милые курьезы. Оказалось, что я не умел определять
время на часах. Действительно, я никогда не присматривался к часам, отец держал свои часы в
кармане жилета, а мне до службы в армии вообще ни к чему было знать время. Я и так был по-
детски счастлив, в голове была музыка. И вот однажды этот пробел в моем развитии привел к
неприятному случаю. Вышло так, что офицер (раньше он назывался командир), дежуривший по
полку, сказал мне: "Трубач, в 7 часов сыграешь подъем", а сам ушел. Я ответил "Есть" - и
продолжал спокойно сидеть, завороженный бегом маятника ходиков, висевших на стене, для меня
это была ничего не значащая забавная игрушка... Вдруг я услышал крик прибежавшего дежурного
офицера, ударивший меня, как током: ...я разбудил полк с опозданием более чем на 20 минут!
