* * *
Вячеслав Аркадьевич подошел к своему «БМВ», сел на заднее сиденье, посмотрел на Козельцева, бодро шагающего через площадь.
— «Папа», ты думаешь, этот кадр знает, где Смольный? — спросил Вадим.
— Если и не знает, то скоро узнает. Для Смольного Козельцев — самый лучший вариант прикрытия. — В этот момент зазвонил телефон. Вячеслав Аркадьевич взял трубку. — Алло, да.
— «Папа», — услышал он встревоженный голос Боксера, — на Алексея Алексеевича наехали.
— Кто?
Вячеслав Аркадьевич мгновенно преобразился. Стал собранным и страшным.
— Какие-то типы. Их несколько, но с Алексеем Алексеевичем остался один. За «папу» у них какой-то хромой горбун. Зовут Петр, фамилия Савинков. — Вячеслав Аркадьевич мгновенно понял, о ком идет речь. — Он хочет выкупить голландцев, чтобы оставить у себя какую-то «Данаю».
Вячеслав Аркадьевич ощерился, выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.
— Откуда ты это знаешь?
— Алексей Алексеевич позвонил девчонке своей на трубу. Они сидят с одним из этих «махновцев» на кухне, базлают. Алексей Алексеевич номер на мобиле набрал, а трубу в халат сунул. Теперь косит — с понтом тетерев. Остальные с хромым в аэропорт поехали.
— Поезжай к Алексею Алексеевичу. И смотри, осторожно там. Чтобы все было тихо и пристойно. Без жмуров.
— Понял, «папа». Все сделаю.
— И направь ребят в аэропорт.
— Уже поехали. Я им описание этого Савинкова дал.
— Все, действуй. Я подъеду.
Вячеслав Аркадьевич представил себе, что сейчас испытывает Женя, сидя в номере аэровокзальной гостиницы и вслушиваясь в голос Алексея Алексеевича. Только этого ей сейчас и не хватало. Он отвернулся к окну, выматерился сквозь зубы, чем поверг Вадима и шофера в состояние грогги. Он никогда не ругался. Если уж Кроха начал материться, значит, дело пошло совсем наперекосяк.
* * *
Как только раздался протяжный звонок в дверь, Гена мгновенно оказался на ногах. В руке у него, как по мановению волшебной палочки, появился пистолет. Налетчик прижал палец к губам, спросил шепотом:
— Кто это?
— Это? — Алексей Алексеевич пожал плечами. — Наверное, обмерщик. Я же предупреждал!
— Да не кричите вы так, — раздраженно прошипел Гена.
— Что?
Налетчик приложил палец к губам. В дверь позвонили снова. Гена поманил пальцем Алексея Алексеевича. Тот торопливо сунул в рот дольку лимона, плеснул в рюмку коньяку, пошел в прихожую следом за налетчиком.
Тот остановился у двери, приставил пистолет к груди Алексея Алексеевича, наклонился к глазку.
— Девка какая-то.
Григорьев сразу понял, что за «девка» стоит на площадке. Глазок у него был хороший, «панорамный». Всю лестничную клетку видно. Она была пуста. Не считая хрупкой, похожей на подростка, девушки.
— Кто такая? — спросил Гена у Алексея Алексеевича.
— Понятия не имею. Обмерщик и есть, наверное. Откройте, спросите.
Гена кивнул Алексею Алексеевичу.
— Простите за неудобство. Пройдите пока в комнату. Не люблю, когда за спиной стоят.
— Конечно, я понимаю, — тот кивнул. — Вы бы ее впустили, пусть обмерит что надо. Вы пришли и ушли, а я без шкафов останусь.
Сказал и пошел в комнату.
Гена же наклонился к двери.
— Кто?
— Обмерщик, — пискнула девушка.
Гена повозился с замками, но справиться с хитроумной системой запоров не смог. Вздохнул тяжко:
— Алексей Алексеевич! — И снова двери: — Минуточку, девушка. Алексей Алексеевич! — Он прошел в комнату и остолбенел. Григорьев дремал, сидя в кресле. Бокал в руке опасно наклонился, вот-вот коньяк прольется. Гена тронул Алексея Алексеевича за плечо. — Проснитесь.
— А? — встрепенулся тот.
— Откройте, я с вашими замками справиться не могу.
— Да, конечно. — Алексей Алексеевич поднялся, глотнул коньячку, взял бутылку, пошел в прихожую, наполняя бокал на ходу. — Обмерщик? Я так и думал. Пусть обмеряет, что ли?
— Нет, — покачал головой Гена. — Простите, но не могу. Потом вызовете еще раз.
— Неужели вы, такой здоровый кабан, боитесь девицы метр пятьдесят ростом?
— Дело не в ней.
— А в ком же?
— В вас.
— Ах, вон что… Ну, ладно тогда. Если во мне, то ладно. Я просто подумал…
— Вы дверь откройте, — напомнил Гена.
— Да, хорошо. — Алексей Алексеевич принялся поворачивать замки. — Все.
