Тропами мутантов - страница 39

– Куртка… Ну, пусть ее я не заметил, зато другое увидел – наколку на его запястье. Видел?

Я покачал головой:

– Нет. Что за наколка?

– Химик, наблюдательный ты наш… Небольшая, черная наколка. Овал и глаз внутри. Смекаешь?

– Как медальон у того лешего, которого мы мертвым нашли? То есть Мародер сам из леших… Нет, не похож.

Он развел руками:

– Чего не знаю, того не знаю. Так я все равно чет не въехал, Химик, что ты хочешь сказать. Ну, шмотка на нем эта странная, ну и что? Все равно – пуля между лопаток его упокоила.

– Не уверен. Смотри.

Я повел плечом, разглаживая куртку, доставшуюся мне от покойного Шустрого. В коже возле воротника спереди была едва заметная вмятина.

– И что это?

– След от удара пули. Индеец попал, прямо перед тем, как я пристрелил его.

– Хочешь сказать, эта куртка вроде бронежилета? Но как такое возможно? Кто их делает вообще, куртки эти, откуда они?

Теперь пришла моя очередь развести руками:

– Не знаю, Пригоршня. И еще много чего не знаю. Что это за портал огромный на АЭС, почему лешие его охраняют? Кто они вообще такие, откуда необычные вещи у них… Очень много чего неизвестно. А узнать хочется.

Некоторое время мы молчим, а потом я, сделав большой глоток водки и вытерев губы рукавом чудо-куртки, спросил:

– А ты что собираешься делать?

– Без понятия, – вздохнул он. – Вообще-то, мне надо бы назад к своим, к Периметру, доложиться командованию… но если Фишер прав и Зону теперь раздуло во все стороны? Что, если нет больше Периметра, а? Что тогда?

– Хаос, – ответил я. – Гражданские гибнут, города захватывают мутанты, аномалии на площадях и улицах… Но на самом деле, рефрактор, когда сработал, был направлен не точно в сторону Ока. Скорее всего, Всплеск из-за этого оказался слабее, чем рассчитывал Мародер. И все равно – надо выяснить, как дела снаружи.

Он помолчал, хлебнул водки, затем пожал широкими плечами и немного смущенно протянул руку.

– Так че, давай тогда вместе какое-то время побродим?

Я медлил, прислушиваясь к себе. Тело посреди темной гостиной, три силуэта… Была надежда, что видения больше не станут преследовать меня.

Наконец, пожав широкую ладонь Пригоршни, ответил:

– Ну, давай вместе.

Попивая водку небольшими глотками, как воду, мы бездумно разглядывали заросшую пустынную улицу. Зона молчала, но в молчании ее слышалась затаенная угроза.

И предвкушение новых событий.

– Вас тут какие-то люди спрашивали. Я бы с такими говорить не стал.

И Бармен многозначительно посмотрел на дверь возле стойки, ведущую на зады Алебастрового леса. В баре с оригинальным названием «Бар» было людно, народ ел и пил, не обращая на нас внимания.

Мы с Пригоршней переглянулись. Люди Чурова! Мы у них только что, считай, артефакт перехватили возле Любеча и в бар пришли, чтобы скинуть его, – что пять минут назад с успехом и было проделано. Ну то есть, понятно, артефакты не подписаны, кто успел, тот и взял, но мы-то знали, что Чуров собирался его себе заграбастать, и, главное, он знал, что мы тоже про артефакт знаем! А для таких отморозков это равносильно признанию вины. Так что мы обменялись понимающими взглядами и, не сговариваясь, устремились к указанной двери, на прощание тепло кивнув Бармену. Мы с напарником в Зоне недавно, поэтому не можем еще особенно рассчитывать на доброе отношение со стороны старожилов. Видимо, потихоньку становимся своими, раз Бармен нам насчет расспросов «каких-то людей» словечко шепнул.

Сразу за железной оградой начинался Алебастровый лес, который получил свое название из-за непонятной болячки, заразившей его целиком. Ствол каждого дерева здесь словно присыпан белесой трухой, в некоторых местах она собирается большими комьями, в других размазана тонким слоем по коре. Ночью труха слабо светится, а еще она ядовитая – если попадает на кожу, начинает жечь, и лучше ее побыстрее смыть, потому что может реально разъесть до кости. Деревья под действием трухи потихоньку истончаются, так что кажется – идешь среди каких-то хилых берез-дистрофиков.

В общем, мы углубились в белый лес. Шли быстро, стараясь убраться как можно дальше, да поскорее. Не то чтобы мы так уж сильно боялись банды чуровских отморозков. Просто после ходки оба были конкретно измотаны, патронов почти не осталось, к тому же нас двое, а их семеро. Это называется не трусость, это – благоразумие. Если бы чуровцы настигли нас сейчас, они бы меня с Пригоршней почти гарантированно положили. А если мы заляжем в схроне, выспимся, отъедимся, пополним боезапас и сами найдем банду там, где нам удобно, – перевес будет на нашей стороне. А может, к тому времени Чуров отойдет и мстить нам не захочет. Мало ли у него из-под носа артефакты уводили? Не дурак же он за каждым гоняться из-за такой ерунды, поорет и забудет. Хотя, конечно, все они отморозки в банде, и Чуров самый отмороженный, я бы на его снисходительность не рассчитывал…