— Ну и как звали того колесного?
— Какая тебе разница? Человек без имени.
— Понятно. Порожняк.
— Как ты сказал?
— Порожняк.
— Надо же… В самую точку.
— Ты не расстраивайся сильно, Аленка. Значит, время еще не пришло.
Когда-нибудь…
— Гончаров… — оборвала его девочка. — Мне то же самое говорила одна подруга…
Вот интересно, это у вас от воспитания?
— У кого это — у нас?
— У старшего поколения. Или возрастное?
— Благоприобретенное, — досадливо хмыкнул Олег.
— А вот и нет. Просто… Просто вы романтики. Да. Романтики и идеалисты.
— Не все.
— У вас такого нет. Вообще нет. И боюсь, никогда уже не будет. Наверное, просто жизнь как-то переломилась, и вы остались с той стороны перелома, мы с этой. И всем нам не хватает чего-то… Вам — нас, нашей молодости и понимания мира как данности, нам — вас, вашей убежденности в правоте, вашей романтики… Но такого не будет. Никогда. А жаль.
— Сколько тебе лет? — удивленно спросил Олег.
— Ну вот. Подруга задавала тот же вопрос. Ты знаешь, — с искренним удивлением произнесла Аля, — а мне вдруг стало не страшно. Совсем не страшно. Ведь когда-нибудь это закончится?
— Обязательно.
— Вот. Я потом тебе расскажу все. Просто… Когда сидела в квартире и ждала, мне было жутко. До какого-то дикого отчаяния… Так жутко не было еще никогда Потом… Потом все будто сон какой-то… Ты знаешь, моя жизнь вся — как сон, словно я живу не свою жизнь, чужую…
— А может, ты — зомби? — хмыкнул Олег.
— Да не верю я во всю эту галиматью!
— И правильно делаешь. Психика человека — вещ умозрительно тонкая. И хотя все мы процентов на девяносто одержимы стереотипами или, говоря точнее, архетипами, сочетание архетипов и индивидуальности даст такой причудливый узор, что вмешаться в него любому психиатру не под силу.
— Да? А как же тогда кодирование? От алкоголизма там, еще от чего?
— Эта хитрая и с виду мудреная штучка базируется на одном: на желании клиента, на его собственной воле. Кто хочет пить, продолжают, хоть ты их завнушай!
— Погоди, Олег! Я же читала про психотропное оружие. Если человека накачать, скажем, наркотиками… А в одной книжке тоже читала: там человеку стерли его собственные воспоминания и заменили другими, чужими… Выдуманными. Может, и у меня так?
— Человек не машина. Его нельзя программировать так, как вздумается какому-нибудь ученому гуманоиду. Душа непостижима и бесконечна… Знаешь, начало средних веков было временем мистики. О душе тогда знали куда больше, чем сейчас… Святой Августин тогда же и сказал: «Проникнуть в душу может лишь Тот, Кто ее создал».
— Все это утешительно, но… Олег… Ты такой умный. Может быть… Может быть, ты скажешь, почему я ничего не помню?
— Совсем ничего?
— О своем детстве. До десяти лет, до того, как попа в детский дом.
— Наверное, знаю.
— Да?
— Когда-то в твоем детстве произошло событие, скорее всего трагичное или страшное настолько, что вызвало тяжелейший, глубокий шок… Настолько страшное, что могло бы стать причиной полного разрушения твоей психики, твоего сознания, твоей личности. И тогда память просто-напросто заблокировала все воспоминания об этом событии или цепи событий, а воля, твоя воля, действуя в режиме защиты твоей психики, твоей души от этого разрушения, загнала их глубоко в подсознание…
— Но сейчас я же хочу вспомнить хотя бы своих родителей и не могу! Совсем не могу!
— Значит, время не пришло.
— Опять «время»… А когда оно придет, это время?
— Время есть категория изменения всего сущего. Мира вокруг, людей, их мыслей, стремлений, состояний… Когда ты будешь готова вспомнить, ты вспомнишь. Все.
— Ты знаешь… Я должна вспомнить. Потому что… Потому что у меня такое ощущение, что без этого я и не живу вовсе… Просто переживаю собственную жизнь.
А ведь другой не будет…
А вот это он хорошо знал. Два года… Два года он пережидал собственное одиночество. Или больше? И одиночество началось давно, когда семья превратилась в имитацию семьи?.. Переждать… Пережить… Перейти из этой жизни в другую.
Добрую, счастливую. Выбери себе жизнь и живи.
— Ты вспомнишь, — произнес он.
— Думаешь?
— Уверен.
— Когда буду готова… До этого… До этого дожить нужно.
